Герхард пожал плечами.
И не только имя, а сведенья о том, где ее можно найти.
Герхард пожал плечами.
— Спасибо за заботу. Однако услугами свах я предпочитаю не пользоваться. Даже если эти свахи обладают магическими свойствами. Ну, теперь все?
— Упрямый, тупой, самовлюбленный болван.
— Ну вот, не хватало мне еще выслушивать оскорбления в свой адрес.
Герхард сделал шаг в сторону облака.
Хозяйка моста догнала его и сунула охотнику лист плотной бумаги.
— На, держи!
Герхард машинально взглянул на него и замер.
На листке был рисунок. Определить, каким образом он сделан, охотник не мог. Может даже, это был вовсе и не рисунок. Уж слишком четким и ясным было изображение. Благодаря этому женщина на рисунке казалась живой.
Женщина.
Она не принадлежала к числу редких красавиц и не являлась уродиной. Она была красива, как бывает красива любая настоящая женщина. Но дело было даже не в этом. Просто, взглянув на рисунок, Герхард почти мгновенно, совершенно четко осознал, что вот с этой женщиной ему будет действительно хорошо. Она не предаст, не отступит, не усомнится в его силах. Она не будет перед ним хитрить и ловчить, а если он ей когда?нибудь соврет, сразу это почувствует и скажет о том, что почувствовала. Вот только не будет он ей врать, даже мысли такой у него не появится. Хотя бы потому, что эта женщина готова принять его таким, какой он есть, принять и понять все его хорошие и плохие качества, стать ему настоящей подругой, любовницей и женой.
— Что, съел? — спросила хозяйка моста.
Бросив на нее ошарашенный взгляд, Герхард спросил:
— Кто это?
— Не могу сказать. Не имею права. Для этого ты должен пройти по мосту. Ну как, осознал?
— Еще бы, — пробормотал Герхард.
— Значит, настала пора принимать решение.
Хозяйка моста взмахнула рукой, и рисунок из руки Герхард исчез, словно его и не было.
Охотник хмыкнул.
Вот так. Сначала поманили деточку конфеткой, а потом ее не дали.
Он взглянул на облако. Силуэты в нем уже наполовину приобрели плотность. А то означало, что времени осталось совсем мало. Еще немного — и облако исчезнет.
Он посмотрел на тиранозавра.
Тот, видимо что?то заподозрив, теперь стоял чуть подавшись вперед и вовсе уже не улыбался, явно готовясь действовать, если охотнику вдруг взбредет в голову выкинуть какой?то фокус.
Попытаться с ним договориться?
Герхард знал, что это бесполезно. Тиранозавр не пойдет ни на какие уступки. И стало быть, с ним придется драться. А потом — и с другими стражами порядка.
Нет, год он в этом мире не продержится. И значит, выбора?то на самом деле и нет.
— Так как насчет возвращения?
Герхард бросил на хозяйку моста мрачный взгляд.
Все?таки — уела. Не могла показать рисунок раньше… Хотя она?то тут при чем? Во всем виноват только он сам. Кто мешал ему сразу перейти через этот проклятый мост?
— Не слышу ответа, — насмешливо улыбаясь, сказала крохотная сваха. — Ты вернешься?
— Я — подумаю, — промолвил Герхард.
— Ты вернешься, — убежденно сказала хозяйка моста. — Я буду этого ждать.
Она исчезла.
Герхард в сердцах ударил носком ботинка по валявшейся рядом с его ногой пустой жестяной коробке из?под трубочного табака, и та отлетела прочь.
— Кажется, у тебя возникли какие?то проблемы? — поинтересовался тиранозавр. — Ты решил остаться? Предупреждаю…
— Все нормально, — сказал ему Герхард. — Я ухожу.
Действительно, тянуть дальше время не было смысла.
Он вошел в облако.
Яблочный кисель вновь охватил его тело, и приняв в себя, опять подарил ему терпкий запах.
Вот только теперь к этому запаху почему?то примешивался кисловатый вкус сожаления. Откуда взялся этот привкус, войдя в облако, Герхард забыл. Сейчас он помнил лишь, что нужно некоторое время подождать и тогда его возращение в свой мир завершится благополучно.
Пока же в его распоряжении оказался всего лишь мутный, не обладающий даже хоть каким?то заменителем тверди мир, висеть в котором было откровенно скучно. Скрывавшаяся в этом мире тайна, та самая, которую он ощущал, попав в него в первый раз, теперь исчезла.
Трезвая рассудительность, которую породило вторичное вхождение в туманный мир, об этом так прямо и сказала. Некоторое время она ждала, как Герхард отреагирует на подобное известие. Но тот молчал. И тогда, трезвая рассудительность, задумчиво поковыряв в зубах грязным и толстым ногтем большого пальца правой руки, насплетничала охотнику, что эта самая тайна в действительности не совсем исчезла. Просто ей захотелось немного посачковать. Для этого она купила самый настоящий сачок и теперь, уединившись в каком?нибудь закоулке сознания, машет им до одурения, в надежде отловить временами выползающие из подсознания, для того чтобы напомнить о своем существовании, кусочки настоящих, истинных знаний.
— Ну и что дальше? — наконец спросил Герхард, откуда?то совершенно точно знавший, что вот сейчас молчать он не имеет права.
— Как что? — возмутилась трезвая рассудительность. — Любой, даже самый последний недоумок… ты знаешь, кого я имею в виду? Ну, тех, кто соображает хуже полярных медведей?умок. Так вот, любой недоумок знает, что кусочки настоящих знаний совершенно бесполезно ловить. Они приходят сами. Непрошеными. А эта…