— Вы, наверное, не поверите, но я даже тренируюсь, время от времени.
Еще не забыл, как это делается?
— Вы, наверное, не поверите, но я даже тренируюсь, время от времени. Конечно, я разгильдяй, лентяй и вообще великовозрастный балбес, но фокусы, которым вы меня успели научить, до сих пор кажутся мне настоящими чудесами. А кто я такой, чтобы оставаться равнодушным к собственному умению совершать чудеса?!
— Да, я все время забываю, что для тебя это пока скорее увлекательная игра, чем обычная работа, — согласился Джуффин. — Тем лучше. Ну, давай, сэр чудотворец, попробуй выяснить, о чем способна поведать эта грешная куманская безделушка.
Я послушно уставился на маленький предмет, зажатый в руке Мелифаро. Сосредоточиться оказалось непросто. Труднее всего было заставить себя видеть только тусклый блеск синеватого металла и не обращать никакого внимания на вцепившиеся в коробочку человеческие пальцы. Но через несколько минут мне все-таки удалось увидеть теплое малиновое сияние, исходящее от этой странной вещицы.
Она не желала открывать мне свое прошлое. Никаких смутных видений, никаких чужих голосов не было и в помине, только теплое малиновое сияние. Я смотрел, не в силах отвести глаза. Созерцание подарило мне ни с чем не сравнимый сладкий покой и еще более сладкую уверенность, что меня бесконечно любят какие-то невероятные, могущественные существа, в чьих руках сосредоточены все кончики невидимых нитей, из которых соткана Вселенная. Мне казалось, что эти непостижимые существа, в которых нет ничего человеческого, просто жить без меня не могут и на все готовы, лишь бы доставить мне удовольствие. Это было чертовски приятно.
В чувство меня привел увесистый подзатыльник. Я возмущенно взвыл — не так от боли, как от неожиданности, — и вскочил на ноги, собираясь дорого продать свою единственную и неповторимую жизнь. Впрочем, стоило мне увидеть перед собой смеющуюся физиономию Джуффина, и способность соображать вернулась ко мне как миленькая.
— Вы так долго мечтали как следует огреть меня по башке, и вот наконец-то нашелся хороший предлог, да? — Я рассмеялся от неописуемого облегчения.
— Все-таки одно удовольствие иметь с тобой дело, сэр Макс, — одобрительно сказал шеф. — Что бы с тобой ни стряслось, ты возвращаешься к жизни не только быстро, но и весело. Такой способности можно только позавидовать.
— Вы так думаете? — рассеянно переспросил я, потирая затылок. — Ладно, завидуйте, мне не жалко…
— Тебя, часом, не тянет поведать усталому старику о своих неземных ощущениях? — осведомился Джуффин. — Если я правильно понимаю, тебе удалось вкусить сладких грез Гравви. Совсем микроскопическую порцию, разумеется, но все-таки…
— Сладких грез — чего?
— Гравви, — повторил он. — Эта вещь называется Гравви. Видишь ли, я знаю, что это за штуковина. Правители Куманского Халифата давным-давно завели дивную традицию посылать такие сувениры в подарок своим бывшим любимцам, которых по какой-то причине следует лишить жизни. Там это расценивается как великая милость, поскольку шкатулка Гравви дарит своему обладателю так называемые сладкие грезы, которые могут продолжаться довольно долго — пока счастливчик не умрет от истощения. Но человека, припавшего к этому источнику наслаждений, с самого начала можно считать мертвым. Одним словом, бедняге Мелифаро сейчас действительно очень хорошо. И ты имеешь шанс вообразить, как замечательно он себя чувствует… Кстати, ты так и не рассказал мне о собственных ощущениях. Не то чтобы это имело принципиальное значение, просто мне ужасно интересно.
— В вашем сердце снова проснулась любопытная горная лисичка чиффа? — лукаво спросил я.
— В вашем сердце снова проснулась любопытная горная лисичка чиффа? — лукаво спросил я.
— Ага, — подтвердил Джуффин. — Впрочем, она никогда и не засыпала по-настоящему. Так что давай выкладывай.
— На самом деле тут и выкладывать-то особенно нечего. Мне было тепло и очень спокойно — как никогда в жизни. И еще мне показалось, что в меня по уши влюблены некие загадочные и непостижимые силы… Влюблены — это еще слабосказано, я был уверен, что они меня просто обожают! — Явдруг почувствовал, что краснею. — Глупо, да? — упавшим голосом закончил я.
— Да уж, ни гениальностью, ни тем более оригинальностью здесь и не пахнет! — фыркнул Джуффин. Потом покачал головой, насмешливо и, как мне показалось, укоризненно. — В этом ты ужасно похож на все остальное человечество, мальчик. Все мы рождаемся и умираем с одной и той же невысказанной просьбой на губах: «Любите меня, пожалуйста, как можно сильнее!»
Джуффин скорчил такую смешную жалобную рожу, что я не удержался от улыбки. Шеф и сам рассмеялся, а потом задумчиво уставился куда-то вдаль. На этот раз его молчание порядком затянулось.
— На самом деле все это дерьмо! — неожиданно резко заключил он. — В отчаянных поисках этой дурацкой, несбыточной любви к себе мы проходим мимо великолепных вещей, которые вполне могли бы сбыться. В том числе мимо настоящих чудес. Но нам не до них, мы слишком заняты поиском тех, кто нас оценит и полюбит… Ладно, не будем отвлекаться. В общем-то, я был почти уверен, что Гравви дарит своей жертве нечто в таком роде, но хотел знать наверняка… Вопрос в том, как вырвать нашего Мелифаро из смертельных объятий этого неземного наслаждения.