— У тебя такое лицо, словно ты увидел собственные похороны, — насмешливо заметил Лойсо.
— Да нет, — улыбнулся я. — Просто эта дверь похожа на…
— Не обращай внимания, она все время выглядит по-разному, но непременно как нечто знакомое. На мой вкус, довольно глупое наваждение. — Лойсо нетерпеливо подтолкнул меня к двери. — Иди домой, Макс. Пока эта грешная долина не передумала.
Я сделал несколько неуверенных шагов по направлению к двери, потом обернулся к Лойсо:
— Не хотите попробовать? А вдруг на этот раз ветер не станет дуть?
— А почему нет? Попробовать — это я всегда готов. Все, что угодно!
Лойсо вскочил на ноги, и тут же мы оба снова оказались на земле: нас свалил с ног ураганный порыв ветра. Я и представить себе не мог, что такое бывает.
— Вот видишь, — горько усмехнулся Лойсо, — этот выход не для меня. Попробуй еще раз, один.
Я с трудом поднялся на ноги и пошел к двери. Ветра не было и в помине, словно недавняя буря мне просто примерещилась.
— Что он действительно умеет, твой драгоценный Джуффин, так это насаживать бабочек на булавки.
Голос Лойсо показался мне бесконечно печальным — голос старого графа Монте-Кристо, который только что окончательно убедился, что ему не светит удрать из замка Иф.
Голос Лойсо показался мне бесконечно печальным — голос старого графа Монте-Кристо, который только что окончательно убедился, что ему не светит удрать из замка Иф. Мало ли что там написал на эту тему безответственный выдумщик, беллетрист по фамилии Дюма!
Я остановился и обернулся к нему. Хотел сказать, что я обожаю своего шефа, но ненавижу, когда бабочек насаживают на булавки. Однажды в детстве я сам напакостил подобным образом, чтобы не отставать от приятелей, которые вдруг затеяли коллекционировать насекомых, и до сих пор уверен, что это был самый мерзкий поступок в моей жизни. И еще я хотел сказать, что мы непременно попробуем договориться с этой проклятой дверью еще раз — и не раз, если понадобится! — но вовремя захлопнул пасть. В конце концов, кто я такой, чтобы давать ему обещания? Для начала мне следовало самому унести отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше.
Так что я только пожал плечами, снова развернулся и затопал к грязно-кровавой деревяшке, которая была моим единственным шансом вернуться домой.
Я закрыл глаза и на ощупь толкнул эту дверь, как уже не раз открывал двери в темноте, руководствуясь инструкцией Махи Аинти, старого шерифа зачарованного города Кеттари. И это сработало. Мгновение спустя мои ноги запутались в пушистых одеялах, которые до сих пор лежат на кровати в спальне на улице Старых Монеток, хотя там уже давным-давно никто не спит.
Я потерял равновесие, бухнулся на четвереньки и тихонько засмеялся. А потом огляделся. В спальне было темно и безлюдно. Экран телевизора, созерцанию которого в последнее время посвящают свой досуг господа Тайные Сыщики во главе с почетным председателем этого секретного киноклуба, сэром Джуффином Халли, в настоящий момент казался чем-то вроде старого тусклого зеркала. В его мутной глубине таинственно мерцало мое искаженное отражение и ничего больше.
Несколько секунд я просто радовался благополучному окончанию своей незапланированной и, хвала Магистрам, непродолжительной одиссеи, а потом послал зов Джуффину.
«Не знаю как, но я опять выкрутился!» — гордо объявил я. И умолк, ожидая ответа.
«Правильно сделал. Было бы довольно глупо с твоей стороны бесславно закончить свое занимательное существование на дне Хурона, — сдержанно ответил шеф. Немного помолчал и наконец спросил: — А где ты, собственно говоря, ошивался целых пять дней, радость моя?»
«Шлялся по притонам, в обществе вашего лучшего друга Лойсо Пондохвы. Представляете, как это весело? — усмехнулся я. А потом до меня дошло, и я взвыл: — Как это — пять дней?!»
«Каком кверху! — огрызнулся Джуффин. — Давай, отрывай свою задницу — не знаю уж, от чего именно ее в данный момент требуется оторвать! — и дуй в Управление».
«С удовольствием», — искренне сказал я. И вприпрыжку понесся вниз по лестнице, ведущей в холл.
Выскочил на улицу, нырнул в лиловые сумерки, щедро разбавленные оранжевым сиянием фонарей, растерянно покрутил головой, пытаясь сообразить, рассвет это или закат. Прислушался к собственным ощущениям и понял, что все-таки закат. Утренний воздух пахнет совсем иначе.
Разумеется, ни одного из моих амобилеров поблизости не обнаружилось, но эта беда показалась мне вполне поправимой. До Дома у Моста отсюда всего десять минут быстрым шагом, а ходить медленно я попросту не умею.
На ходу я послал зов Теххи. У меня были некоторые основания полагать, что минувшие пять дней не стали самым приятным и безмятежным периодом ее жизни. Все-таки на сей раз я не просто исчез неизвестно куда, к чему она уже вполне привыкла.
У меня хватило ума устроить лирическую сцену с торжественным вручением прощального подарка, чтобы мало не показалось!
«Теххи, я уже опять есть», — провозгласил я. Глупо, конечно, но это было первое, что пришло мне в голову.
«Вот и замечательно, — отозвалась она. — Вообще-то я не слишком сомневалась, что рано или поздно ты объявишься. Хорошо, что это случилось именно сегодня. У меня все из рук валится, да еще и ночи такие холодные… И вообще, без тебя не очень весело. Ты стал моей дурной привычкой, сэр Макс!»