Они посетили похоронную службу в церкви Святого Иуды у Вестминстерского дворца, где их увидела Вэл, — они сидели на два ряда дальше Гайоги и выглядели необыкновенно элегантно в своих черных нарядах. Сама Вэл пришла на службу вместе с вдовой. Джорджия позвонила ей утром.
— Милая, я тебя прошу. Я на тебя рассчитываю. Единственные женщины в семье — мои тетушки и жена сводного брата, а они жутко злобные, да к тому же все воняют псиной. Со мной будет Синклер, конечно, но надо же, чтобы рядом была какая?нибудь женщина, правда? Я хотела попросить Ферди, но что?то не уверена… Он слишком молод. Алан пойдет один. Ему необходимо прийти, но нам нельзя появляться вместе. Это будет очень неприлично. Вэл?
— Да.
— Удивительно, правда?
— Просто невероятно.
— На самом деле я жутко расстроена.
— Ну конечно.
— Ты мне как будто не веришь. Но это правда, Вэл. Я каждую ночь плачу перед сном. Правда. Плачу и плачу. Я его любила. Не так, как Алана, конечно, но любила. Бедняга Рэй! Мне его страшно не хватает. Пойдем вместе. Я за тобой заеду за четверть часа до начал а. Не слишком рано и не слишком поздно, да? В самый раз.
Бедняга Рэй! Мне его страшно не хватает. Пойдем вместе. Я за тобой заеду за четверть часа до начал а. Не слишком рано и не слишком поздно, да? В самый раз.
— Хорошо.
— Вэл, ты какая?то отстраненная. Ты на меня не сердишься?
— Сержусь? Дорогая, но на что? Ты же ничего не замышляешь?
Джорджия рассмеялась — весело и облегченно.
— Ну конечно нет. Я просто спросила. — И с комическим акцентом кокни добавила: — Мы, девчата, все же странные, вечно себе что?то воображаем. Такими уж уродились. Да, Вэл?
— Да.
— Ты меня любишь, хотя бы чуточку? Мы подруги?
— Разумеется, дорогая.
Вэл не была актрисой, и голос ее звучал немного принужденно.
— Правда?
— Не глупи. Я на работе. Конечно, подруги.
— Ну хорошо. И будь со мной поласковее. Мы же идем на службу в память о моем муже. Но ты меня не понимаешь, да? Ты такая жесткая.
Укол достиг своей цели, и лицо Вэл выдало ее эмоции, но телефон явил миру только ее спокойный высокий голос:
— Неужели? Мне так не кажется. Впрочем, не знаю.
— Вот я и говорю. Но я тебя не виню — напротив, восхищаюсь. Ты сама не знаешь, насколько тебе легче. Ты многое теряешь, но куда больше выигрываешь. Слушай, а как насчет леди Папендейк? Она пойдет с нами? Мы же не хотим походить на девиц легкого поведения. То есть мы и не будем, конечно, но все?таки мы слишком молодо выглядим. С кем она пойдет?
— Боюсь, она вообще не пойдет.
— Да? Почему? По?моему, ей надо пойти.
— Она решила, что не пойдет, — ответила Вэл. В действительности тетя Марта сказала, что знала Рэмиллиса слишком хорошо, чтобы не понимать: молиться за него — значит впустую тратить время, как свое, так и Господа. Но повторять ее слова не стоило.
— Ну понятно. Тогда остаемся мы с тобой — и Синклер, конечно. Я только что примерила свой костюм, просто потрясающе. Как ты думаешь, эти бабочки на шляпке не слишком игривые?
— Да нет, пожалуй. Ему же нравилось, когда ты хорошо выглядела.
— Ты что, смеешься?
— Ну что ты, дорогая.
— С тобой сложно. Ты не понимаешь. Я его любила. Я обожаю Алана, но любила Рэя. Правда. Любила.
— Ты нас всех любишь, — сказала Вэл. — Храни тебя Господь. Пока, золотце.
— Пока, дорогая. Я приеду в четверть третьего. Да, дорогая, не надевай все черное. Это ведь я вдова. Ничего, что я так говорю? Я подумала, что ты не обидишься. За это я тебя и люблю — можно быть самой собой. Вэл, как ты думаешь, я очень вульгарна?
— Не больше, чем мы все. До встречи, дорогая.
Похоронная служба была замечательно организована и проведена, поскольку церковь специализировалась именно на такого рода службах. Оглядывая старинный каменный неф, мистер Кэмпион подумал, что присутствующие, как всегда, разделились на «друзей невесты» и «друзей жениха» — только теперь это были «родственники и официальные лица» и «друзья покойного».
Таузер, представлявший королевскую семью, и его спутники, очевидно представлявшие Таузера, сидели по одну сторону прохода вместе с тетушками, сводным братом, сослуживцами Рэмиллиса и его приятелями по клубу. По другую сторону сидела Джорджия в окружении людей из «Цезарева двора». Синклер со стоическим выражением на вытянувшемся личике примостился рядом с матерью.
Вэл тщательно продумала свой наряд, и женская сторона ее натуры взяла верх. Она выглядела превосходно. В своем темном наряде Джорджия в кои?то веки смотрелась как?то уж слишком тяжеловесно, чересчур по?вдовьи, хотя и неизменно элегантно. Вэл на свой лад выполнила просьбу не одеваться во все черное — вместо обычной сумочки она взяла очаровательный серебристый конверт, украшенный оплеткой со старинного немецкого молитвенника и несколькими крупными живыми фиалками.
Многие оборачивались в ее сторону, а некоторые даже толкали своих соседей и показывали на нее. В основном это было внимание, которое обычно привлекает к себе красивая и изысканно одетая женщина, — но не только. Вэл пребывала в блаженном неведении. Она остро осознавала, что всего в нескольких рядах от них сидит Алан Делл, что рядом встает на колени и молится Джорджия, но в остальном церковь могла бы быть совершенно пустой — она бы не заметила.