— Знаете?
Мягкий взгляд Кэмпиона не побудил Джорджию к импульсивному ответу.
— Ричард был не из тех, кто кончает жизнь самоубийством, — сказала она после затянувшейся паузы. — Все, это последняя капля. Это невыносимо. Простите меня и разбирайтесь дальше сами. Я еду домой.
— Домой? — разочарованно переспросил Рэмиллис, стоявший у дверей. — Что такое? Что еще случилось?
Судя по всему, он уже подзабыл, как драматически покинул комнату десятью минутами ранее, и вернулся, как обычно, вполне довольный собой.
Джорджия пристально посмотрела на него.
— Альберт Кэмпион говорит, что Ричард покончил с собой. Он считает, что тут двух мнений быть не может.
— В самом деле?
Спокойствие Рэмиллиса было само по себе примечательно, и Кэмпион пожалел, что так плохо знает этого человека. Судя по тому, что он уже видел, подобная реакция могла означать все что угодно, в том числе и искреннее отсутствие интереса. Поскольку все вокруг по?прежнему молчали, до Рэмиллиса с некоторым запозданием дошло, что от него ждут продолжения.
— Ну, в любом случае минуло довольно много времени, — заметил он. — Что бы там ни было, уже поздно. Чем хорошо самоубийство — сразу ясно, кто виноват.
Под конец он запнулся и, умолкнув, посмотрел на жену. Джорджия удерживала его взгляд почти минуту, а затем, убедившись, что победа за ней, повернулась к Деллу:
— Вы не могли бы отвезти меня домой, если вам не сложно?
— Ну разумеется. Да, конечно, — ответил он со слегка ошарашенным видом. — Конечно. С удовольствием.
— Храни вас Господь, — слабо улыбнулась ему Джорджия.
— Если ты правда хочешь домой, давай я тебя отвезу, — без всякого энтузиазма вмешался Рэмиллис.
Джорджия отстранилась.
— Я не уверена, что еще когда?либо захочу с тобой разговаривать, — с достоинством ответила она и удалилась, ведя за собой Делла.
— И что, черт подери, она имела в виду? — вопросил Ферди Пол.
Рэмиллис повернулся к нему, и вокруг его глаз собрались морщинки, словно он улыбался.
— Бог ее знает, друг мой, — ответил он. — Бог ее знает…
Глава 5
Одно дело — верить во что?то, но совсем другое — когда твое мнение подтверждают официально и ставят на него печать.
После того как в холодном и мрачном уэллферийском клубе сконфуженный староста присяжных заявил, что они с коллегами уверены, что скелет, найденный в саду Ивс?холла на Шелли?роуд, принадлежит Ричарду Портленд?Смиту, принявшему смерть от собственной руки (которая вначале сунула дуло револьвера ему в рот, а затем спустила курок), и что, по их общему мнению, он сотворил с собой такое, находясь в помрачении рассудка, мистер Кэмпион ощутил, как по залу прокатилась волна облегчения и удовлетворенного согласия, что стало свидетельством того, что под делом как бы подвели черту.
Кэмпион и его друг и коллега устроились на стульях, расставленных вдоль стены бывшего армейского коттеджа. Сцена, развернувшаяся перед ними, была одновременно печальной и очень знакомой. Это был коронерский суд во всей своей красе, то немногое, что сохранилось в судебном процессе с давних времен. Погиб человек, и девять его соотечественников собрались на общинных землях их родины, чтобы вместе выяснить, как с ним могло случиться такое несчастье. Здесь не было места ни красивым словам, ни юридическим витиеватостям, призванным расцветить сухой судебный процесс. Свидетели проследовали к столу в форме буквы «Т» и застенчиво промямлили свои показания; присяжные флегматично выслушали их и удалились в тесную гардеробную за сценой, на которой весной проходили Консервативные концерты, а потом вернулись со смущенным и недовольным видом, чтобы огласить свой вердикт.
Розовощекое лицо коронера было испещрено пятнами, он нервно ерзал в кресле и в целом, к сожалению, выглядел так, словно не привык к подобным мероприятиям. Он послал застенчивый взгляд четверым журналистам, расположившимся за дальним концом стола, словно надеялся получить их похвалу или хотя бы какой?нибудь знак того, что «все в порядке», и вновь вернулся к разговору с присяжными.
Свидетели, подпиравшие стены вместе со своими приятелями, потянулись на выход, и инспектор подошел к соседу мистера Кэмпиона, чтобы договориться о похоронах. Он не проявлял особой деликатности, но держался очень дружелюбно и без лишних церемоний объяснил своим приятным кентским баском, что хозяину сарая, где сейчас лежат останки, некуда поставить тележку, и с нее того и гляди начнет облезать краска. Кроме того, он сообщил, что один из присяжных, строитель, заправляет местным похоронным бюро и вот?вот освободится, так что все можно устроить прямо сейчас.
Пока решались все эти печальные вопросы, у мистера Кэмпиона была возможность поразмышлять о путях, которыми пришли к выводу о самоубийстве солидные и здравомыслящие присяжные, облаченные в воскресные костюмы и увешанные медалями за победы при игре в дротики.
Опознавание тела заняло четверть часа, и это было самое увлекательное время за все утро. Вначале завернутые в бумагу серо?зеленые лохмотья, заплесневелый бумажник, забитый выцветшими банкнотами и визитками, и ржавое ружье опознали портной и слуга покойного. Затем пришла очередь куда более отталкивающих показаний самоуверенного маленького дантиста, который отбарабанил свой послужной список и засвидетельствовал, что пломбы в останках челюсти поставлены его рукой и соответствуют его записям о зубах Портленд?Смита. На смену ему пришел патологоанатом графства, подробно описавший рану и высказавший предположение о времени, в течение которого тело могло пролежать необнаруженным.
На смену ему пришел патологоанатом графства, подробно описавший рану и высказавший предположение о времени, в течение которого тело могло пролежать необнаруженным.
Наконец к столу подошел спутник мистера Кэмпиона. Он держался очень прямо, а свет из высокого окна падал как раз на его шелковистые белые волосы, выглядевшие несколько театрально. Он заявил, что, насколько ему известно, у его сына не было причин кончать жизнь самоубийством. На этом все и завершилось. Коронер подвел итог, и присяжные потянулись на улицу. Ричард Портленд?Смит вышел из жизненной гонки, хотя никто не знал почему и что этому предшествовало.