— Да я только посмотреть, — попытался оправдала Самсон.
— Посмотреть, говоришь? — сладенько пропела ведьма. — Ну что ж, милок, посмотри, на своей жене ты таких штучек не увидишь!
— Вот еще! Почему это? — возмутился бывший принц, но на душе у него стало как-то тревожно.
— Надевать потому что не на что будет! — отрезала бабка. — Так, мальчики, сидите тихо, а я к соседям за мужской одеждой слетаю, пора менять ассортимент.
— А нам что делать? — спросил Бенедикт.
— А вы книгу полистайте, заклинание найдите и сделайте этот женский монастырь нормальной страной! — Гризелла оседлала метлу и вылетела в маленькое окошко под потолком.
— А нам что делать? — спросил Бенедикт.
— А вы книгу полистайте, заклинание найдите и сделайте этот женский монастырь нормальной страной! — Гризелла оседлала метлу и вылетела в маленькое окошко под потолком.
— Да дела заворачиваются. — Самсон хлопнул поникшего ангела по плечу. — Не раскисай, что-нибудь придумаем!
— Интересно, где сейчас Гуча. — Ангел вздохнул. Без всезнайки черта, который мог ему посоветовать что-нибудь путное, он чувствовал себя неуютно.
А Гуча, вылетев за городскую черту, мчался следом за обманщиком Тентогаем. Он сам не понимал, что заставляет его гнаться за ним. Ну, наварился человек, ну, оставил страну без золотого запаса! Ну и молодец, пусть ушами не хлопают! Так ведь нет, черт просто чувствовал, что обязан догнать беглеца.
— Стой! — кричал он, но в ответ слышал только издевательский смех. — Ну, держись, самозванец!
Извлеченный из глубоких карманов жезл задрожал, чувствуя ярость хозяина. Вся злость сконцентрировалась на кончике небольшой палочки и засветилась белым огоньком. Гуча прицелился и…
… И вдруг перед ним появилась сбежавшая башня Амината. В окне показалась симпатичная детская рожица. Потом черт увидел рогатку и увесистый камень. Потом — тонкие пальчики, которые до предела натянули резинку. А потом Тентогль вдруг закричал:
— Аполлон, не стреляй, это я твой добрый дядюшка!
Гуча, услышав имя мальчишки, опустил жезл, и огонек сорвался вниз, подняв там песчаную бурю.
Аполлон выстрелил.
Большой камень угодил счастливому отцу точно между глаз. Черт рухнул вниз, в рукотворную воронку, а колдун на ковре-самолете влетел в гостеприимно распахнутое окно.
Башня исчезла.
Когда Гуча наконец-то выбрался из ямы, то на том месте, где он только что видел своего сына, лишь ветер закручивал в спирали песок.
Под оба глаза поползли синяки, а на лбу стремительно выросла шишка. Гуча осторожно потрогал ее рукой и, рухнув на колени, простонал:
— Аполлоша, что ж ты папку… родного папку — и камнем! Папку — из рогатки! Поймаю — обязательно дам ремня, сынок!
— Поймай сначала! — послышался звонкий голосок.
— Поймаю, сынок, обязательно поймаю и покажу, что такое родительская любовь! — прокричал черт в пустоту, но ответа так и не дождался.
В синем небе появилась темная точка. Она быстро приблизилась, превращаясь в метлу с оседлавшей ее сухонькой фигуркой.
— Приятно увидеть вас вновь, Чингачгук Эфроимович! — пропела ведьма, опустившись пониже, но не приземляясь. — Вижу, вы только что познакомились с сыном?
— И мне приятно увидеть вас вновь, Гризелла Бенесафуиловна! — передразнил ее Гуча, так же гаденько улыбаясь в ответ. — А разве ваше знакомство с моим сыном прошло как-то иначе?
— Ох, я не говори, — помрачнела ведьма. — Этот фулюган до припадка доведет!
— И тебе досадил? — улыбнулся черт.
— Досалил, поросенок, — вздохнула Гризелла. — Он как-то раз в мою избу забрался, а меня, как раз дома не было. А изба у меня, как ты знаешь, не простая, а на курьих ножках.
— И что?
— И то, что устроил, паршивец, скачки с препятствиями, будто это не изба, а боевой конь! И не смейся!!! Не смейся, говорю? Не рысак она, а жилище! Прихожу домой, а избушка уже копыта откинула — лежит на боку, курьи ножки по сторонам разбросала и не дышит.
Ох!
— А дальше что?
— А что дальше? Ничего. Аполлоше тогда года три было, совсем малец. Стоит рядом, тянет избу за ногу и так жа-а-лобно просит: «Ну, лошадка, ну вставай, пожалуйста, еще поиграем!» Меня аж слеза прошибла. Стою, дура дурой, и не знаю, то ли всыпать озорнику, то ли приласкать его.
— Да, не позавидуешь тебе, — посочувствовал Гуча.
— И не говори. — Ведьма утерла несуществующую слезинку и махнула рукой, — Ладно, чего сейчас говорить, тем более что Непобедимая мне такие хоромы отстроила! А изба все равно была старая. Сама удивлялась, как она продержалась столько, все голову ломала, где жить буду, когда ей конец придет!
— И здесь ты внакладе не осталась? — изумился папаша озорника.
— Не осталась, — согласилась Гризелла. — Хороший мальчик, как это я сама не додумалась его раньше пригласить, столько лет от сквозняков страдала. Что ты-то делать теперь будешь?
— Не знаю. Ума не приложу, где эту башню искать.
— Садись на метлу, до Амината подброшу, — предложила старуха. — Он хоть и самогонщик, но голова у него варит что надо. Да и башня все ж таки его, должен же он знать, как ее приманить!
— А что, дело говоришь, — согласился черт и устроился на метле позади бабки.
— Поехали, — скомандовала ведьма, и самый неудобный летательный аппарат, покачиваясь от перегрузки, стал набирать высоту.