Гуча будто уловил его мысли — на душе у черта, даже несмотря на злость, стало как-то беспокойно. Он остановился и задумался. Что будет правильнее — догнать сбежавшего принца, который наверняка за ночь далеко ушел, или потом всю оставшуюся жизнь разыскивать недотепу Бенедикта, который, конечно же, влипнет в какую-нибудь историю. Гуча присел на траву, посидел, раздумывая, и, решив, что с Самсоном ничего не случится, встал и пошел обратно.
На полянке, которую он покинул пять минут назад, все было по-прежнему. Вещи лежали там, где он их бросил, тихо тлел непотушенный костерок, вот только ангел куда-то отлучился. Гуча похолодел, чувствуя, что случилось что-то непоправимое.
— Бенедикт! — закричал он, распугивая лесную живность. Ответом ему был щебет взлетевших с ветвей птиц.
Черт долго обшаривал кусты, заглянул в каждое дупло, но собрата по несчастью нигде не было. Изрядно утомившись, неумелый следопыт рухнул рядом с торбой и с отчаянием понял, что впервые в жизни не знает, что делать.
Он перевернулся на спину, размышляя о том, где искать своих спутников.
Легкий укол в живот отвлек многострадального черта от горестных дум. Он опустил глаза вниз и увидел огромного комара, сосущего его кровь Гуча замахнулся на гнусное насекомое и прихлопнул его ладонью, но нечаянно задел пальнем острый язычок змеиной головки на ремне. Вскрикнув от боли, он сунул палец в рот, тупо глядя на красное пятнышко расползающееся по белой рубахе. На ремешке темнел кляксой покойный кровосос.
Змеиная головка хитро блеснула каменными глазками и приподнялась. Гибкий ремешок превратился в шуструю змейку с симпатичной серебристой чешуей. Новорожденная гадюка скользнула на грудь начинающему магу и прошипела:
— Чего изволишь, хозяин? Укуш-ш-шить кого али напугать?
— Ты кто? — осипшим голосом спросил растерявшийся черт.
— Я — медвяная змея. Приказывай, хозяин. Укуш-ш-шить кого, отравить, удуш-шить али пош-ш-шлание дош-ш-штавить?
— А четвертовать можешь? — Гуча аккуратно, двумя пальцами снял нежданную помощницу с груди.
— Никак нет, — по-военному ответила та, — не мой профиль. Только отравить. Или удушить.
— Что ж ты раньше пояском-то прикидывалась? — поинтересовался черт.
— Питания не было. Капельку хозяйской крови на язычок — и я оживаю, а как не нужна, опять в поясок перекидываюсь.
— А я не того, — Гуча сплюнул и опасливо посмотрел на опухший палец, — не отравлюсь?
— Нет, хозяина трогать не моги, — возмущенно отрезала змея, даже перестав шепелявить. — Хозяин — фигура неприкосновенная! Кого другого я с радостью!
И тут Тучу осенила мысль. Гениальная мысль. Он прищурился:
— Ты сыскной собакой не работала случайно?
— Могем, — ответила змея. — А ты что, охотиться собрался, али с провиантом проблемы возникли?
— Тут у меня два кобеля потерялись, — ответил черт, не подозревая, насколько точно описал ситуацию.
— Это мож-ж-жно, — тихо прошипела шейка. — Ш-шледуй за мной.
Она перестала раскачиваться, упала в траву и, безошибочно почуяв, кто именно нужен хозяину, замелькала серебряной струйкой. Гуча подхватил торфу, повесил на посох узел с провиантом, вскинул на плечо и поспешил за проводницей.
Змейка ползла, выискивая неприметные следы, оставленные Самсоном. Гуча бежал следом, придумывая наказание для наглого принца и бестолкового ангела.
— Слуш-ш-шай, а ты уверен, что кобелей две ш-ш-штуки? Я только одного чувствую, — спросила змея, не останавливаясь.
— Ты хоть одного найди, а второй рядом будет. Нутром чую!
— Как скажешь, хозяин. — Змея заскользила дальше, и под вечер они вышли к избушке отшельника.
— Слуш-ш-шай, я думала ты ш-ш-шутишь, — прошипела змея, — действительно кобели и действительно два.
— Где? — спросил Гуча, гадая, в какую передрягу попали его подопечные.
— Да здесь были, потом к реке понеслись. Кажется, там и толкутся.
— Ладно, спасибо за службу, пока ты мне не нужна.
— Всегда пожалуйста, — вежливо ответила змея. Она юркнула в складки одежды, обвилась черту вокруг талии и застыла холодным серебряным пояском.
Гуча направился было к избушке, но что-то яркое привлекло его внимание. Подойдя ближе, растерявшийся черт узрел роскошную одежду Бенедикта и разноцветные тряпки Самсона.
Подойдя ближе, растерявшийся черт узрел роскошную одежду Бенедикта и разноцветные тряпки Самсона.
— Н-да-а, — озадаченно пробормотал он, — без бутылки не разобраться. — Рука сама потянулась к фляжке, но ничего не обнаружила. Гуча сердито скривился: — Ну ладно, кошель, это еще можно понять, но чтобы человека без выпивки оставить… Да уж, если человек — вор, это надолго. — Черт махнул рукой и уверенно зашагал к домику. — Эй, есть кто-нибудь дома? — спросил он, стукнув пару раз кулаком в дверь.
— Никого нет, потому что это не дом, а проходной двор, — донеслось из хибары. — С утра пораньше будят, вечером уснуть не дают. Да кто же я — отшельник или царский казначей в день зарплаты?
— Отшельник, — подтвердил Гуча. — Я вам сочувствую. Поспокойнее место найти не пробовали? Не такое многолюдное и не у дороги, а где-нибудь в лесу, например.
— Пробовал, — ответил старик, выходя на крыльцо, — а все одно покоя нет. Когда дом ставил, тут не то что дороги — тропки не было. Это потом уже появилась. Нет сейчас таких мест, где бы от людей можно было скрыться. Недавно вот ушел в Забытые земли, так один привязался, возьми, говорит, в ученики. От суеты мирской отойти хотел, мудрость познать.