— А зачем мне высовываться? — ответил он. — Мне и так хорошо. Да и не любо мне по кривде жить.
— Ну, не все же власть имущие по неправде живут, — без большой уверенности сказал я. — Среди них есть и честные люди.
— Много?
— Ну, этого я не знаю, не подсчитывал. Только думаю, достаточно. Иначе на свете жить было бы нельзя.
— Блажен, кто верует, — посмотрев на меня совсем по-другому, чем раньше, усмехнулся Иван. — Только я что-то таких хороших не встречал.
— Ладно, может ты и прав, все равно мы с тобой человечество не исправим, самим бы людьми остаться. Давай думать, что нам делать дальше.
— А что здесь особенно думать. Как совсем стемнеет, поедем в Сосновку, остановимся у старосты. Я с ним познакомился, он нас на постой пустит. После полуночи пойдете с той Марьей к избе, в которой ее брат живет, она взлетит и бросит в печную трубу бомбу. Дождемся, как изба повалится и сгорит, а потом отправимся в Троицк.
— Что-то у тебя все слишком просто получается. Тот человек, Марьин брат, может слишком многое, если он нас почует, то загипнотизирует, — я увидел, что Иван этого слова не понял, объяснил по-другому. — Он наведет на нас порчу и заставит убить друг друга.
— Ты мне это уже говорил. Для того-то и нужна княжна Марья. Она одна сможет с ним совладать.
— Понятно, я тоже так думал.
— Ну, да, ты сам мне об этом и говорил, — опять он начал путаться с моим раздвоением. — Да, не бойся, ты сам сказал, что все получится.
— Дай то Бог, ты пока посиди один, а я схожу к княжне.
— А та портниха с нами поедет? — остановил он меня вопросом в дверях.
— Люба? Вот черт, — ругнулся я, вспомнив свое обещание вывезти девушку из имения. — Я обещал взять ее с собой, но думаю, в таком деле она будет лишней.
— Ну, почему же? — невинно удивился Иван. — Ты сам сказал…
— Потом расскажешь, что я тебе еще наговорил, — не стал слушать я, и пошел к княжне Марье.
Она была одна, сидела в кресле и о чем-то думала.
Я вошел и сказал, что нам нужно поговорить. Она на меня, мягко говоря, не отреагировала и только после повторного обращения, повернулась.
— Да, конечно, — сказала Маша, загадочно улыбаясь. — Садитесь, Алексей Григорьевич.
Мы были одни, и такая официальная форма обращения могла говорить только о том, что княжна не хочет вспоминать нашу былую близость. В этом я был с ней солидарен, теперь, когда стала реальной встреча с женой, мне тоже хотелось забыть о некоторых эпизодах своей биографии.
— Ко мне приехал человек, — сказал я, садясь напротив нее, — сегодня мы будем кончать с твоим братом.
— Уже сегодня? — рассеяно переспросила она. — Что же, значит, так тому и быть. Бог вам в помощь.
— Нам, — поправил я, — ты в этом тоже будешь участвовать. — Мы скоро отсюда уезжаем.
— Я? Почему я? Мне и здесь хорошо.
Я удивленно на нее посмотрел. Что-то в ее лице было необычное. Княжна выглядела блаженно равнодушной и какой-то расслабленной. Было, похоже, что она опять попала под гипнотическое воздействие.
— Ты не хочешь уезжать отсюда или тебе жалко брата? — спросил я.
— Не знаю, мне здесь так хорошо, что я, — она задумалась, видимо, не зная как объяснить свое состояние, и построила фразу по-другому. — Зачем куда-то ехать и так все наладится.
— Не уверен, — сказал я, встал и запер входную дверь на задвижку.
— Что вы собираетесь делать? — тревожно спросила она.
— Лечить тебя, чтобы пришла в себя. Похоже, что брат опять наслал на тебя свои чары, — ответил я, взял ее за руку и повел к постели.
— Как лечить, как раньше? — равнодушно, поинтересовалась она.
— Да, другого выхода нет. Главное дело должна совершить ты.
— Но я люблю не вас, а другого человека, — сказала Маша, вяло пытаясь меня оттолкнуть.
— Я тоже, люблю другую женщину, — сообщил я, укладывая ее на кровать, — но, кажется у нас с тобой, нет другого выхода.
— А если Петя узнает? — все в той же сонной манере, спросила она, потом заинтересовалась. — А мне будет приятно?
— Может быть, — безо всякой уверенности пообещал я.
— Закрой глаза и ни о чем не думай.
— Хорошо, — согласилась Маша и закрыла глаза.
То, что мы с ней делали в следующие пятнадцать минут, было не более чем рутинное выполнение определенных обязанностей.
Однако результат превзошел все мои ожидания. Княжна пришла в себя и страшно разозлилась. Причем не на меня, меня она даже поцеловала в щеку. Разозлилась она на князя Ивана. Она яростно носилась по комнате и проклинала брата:
— Это он специально подстроил! Чувствует, что я перестаю ему подчиняться! Что ты говорил, я должна сделать?!
Я опять рассказал в подробностях, то, что нам предстоит совершить этой ночью.
— Бросить бомбу? — переспросила она. — А что это такое?
Блаженны времена, в которые люди даже не знали, что такое бомба!
— Просто подлететь и опустить в трубу? — уточнила она.
— Да, — подтвердил я.
— А если меня кто-нибудь увидит?
— Мы это сделаем ночью, и кроме меня там никого не будет, — успокоил я девушку.
— Хорошо, когда мы едем? — тотчас загорелась она. — Я ему устрою, будет знать!
— Скоро, часа через два. Прощайся со своим поклонником, а я скажу Любе, чтобы она собиралась.
— Какой еще Любе? — удивилась она. — Ни о какой Любе ты не говорил!