— Не знаю, кажется, нет.
— Что значит, «кажется»? — искренне удивился я. — Я что-то себе не могу представить человека, который не знает, целовался он или нет!
— Ну, зачем вы так говорите, я, правда, не знаю, — она как-то загадочно улыбнулась, отчего ее лицо стало милым и женственным. — Однажды я спала, а ко мне в комнату вошел Жорж Щербинин.
— Это еще кто такой? — перебил я.
— Вы не знаете Щербининых? Довольно известный род. Конечно, по знатности им далеко до Урусовых… Они к нам приезжали всем семейством, Жорж был тогда кавалерийским юнкером. Интересно где он сейчас?
Я внимательно смотрел на княжну и никак не мог понять, нравится она мне или нет.
— Ну и что сделал Жорж, когда вошел?
— Не знаю, я ведь так и не проснулась, но мне кажется, что он меня поцеловал, — словно вспомнив что-то приятное, отвела взгляд княжна Марья.
— И что вам еще тогда показалось? — перешел я на ее язык. — Вам не показалось, что он еще и прилег рядом с вами?
— Я так крепко спала… Впрочем может быть и прилег. Он такой милый и скромный юноша… Мне так не хотелось просыпаться и его отталкивать… А ведь сон не может быть грехом? Я, правда, на всякий случай, потом свечку Матери Заступнице поставила.
— Понятно, — сказал я, вполне представляя, какой сон ей тогда приснился.
Недаром говорят, что девятнадцатый век был самым ханжеским в обозримой истории. Однако не проснуться, когда рядом с тобой в постели лежит «скромный» юнкер, на мой взгляд, было большим перебором.
— И много еще таких снов тебе снилось? — спросил я, опять переходя на «ты».
— Нет, кажется, всего один тот раз, — ответила она и переменила тему разговора. — А как ты колдуешь?
— Хочешь узнать? — хмуро сказал я. — Раздевайся, покажу!
— Раздеваться? Зачем? — удивилась барышня.
— Так полагается.
— Хорошо, — тотчас согласилась она, единственно, что уточнила, — а совсем раздеться или чепчик можно оставить? Маменька никогда ночью чепчика не снимает, говорит, что черти могут в волосы вцепиться.
— Чепчик можешь оставить, — разрешил я, сам еще не зная, что я буду делать дальше. После рассказа о юнкере Щербинине, мой романтический порыв, сразу пошел на спад.
— Хорошо, я разденусь, — спокойно сказала княжна, встала и действительно сняла через голову ночную рубашку.
Она, как и большинство молодых девушек была «приятной для глаз».
— И что дальше делать? — спросила она стоя рядом с постелью.
— Ложись и закрой глаза, — распорядился я.
Девушка послушно все исполнила, легла на спину и разве что глаза зажмурила слишком сильно. Я посмотрел на нее. Без одежды она казалась полнее, чем в рубашке и не совсем здоровой.
— Вы теперь будете колдовать? — не зная, что я собираюсь делать, спросила она.
— Да, буду, — ответил я и взял в руку ее запястье. — Ты когда бегаешь, задыхаешься?
— Откуда вы знаете? — удивилась Марья и не выдержала, посмотрела на меня.
— От верблюда, похоже, у тебя, милая, порок сердца, тебе не с юнкерами сны смотреть, а лечиться нужно, — вздохнул я. — Ладно, чем смогу помогу, а потом я тебе в таком сне приснюсь, что никаких юнкеров вспоминать не захочешь!
Глава 4
Когда я проснулся, княжны в комнате уже не было. Ночной сеанс лечения, так мня вымотал, что лишь только я кончил свои шаманские пассы, крепко уснул. Когда Мария встала и ушла, я не слышал. Судя по тому, что в доме было тихо, наше «тайное свидание» осталось не раскрытым, и пока меня никто не призывал к ответу за растление девицы.
Первым делом я дернул шнур звонка. За последние тринадцать лет, что я пропустил в развитие страны, судя по косвенным признакам, здесь многое изменилось.
Во всяком случае, гостей селили не в каморки со скудными признаками мебели, а в комфортабельные комнаты, появились даже звонки. Впрочем, на мой вызов так никто и не явился, пришлось самому вставать и идти разбираться с завтраком.
Как обычно бывало почти во всех барских усадьбах, которые мне довелось посетить, дворни здесь было не меньше чем государственных чиновников в Российских учреждениях. Занималась она тем же чем и чиновники, слонялась, с деловым видом безо всякого видимого дела и прока.
— Эй, любезный, — окликнул я лакея со смазанной маслом, блестящей прической, — где бы мне…
Малый бросил на меня затравленный взгляд и словно на глазах растворился в воздухе. Пришлось идти дальше. Внизу в парадном зале на прежнем месте сидела энергичная ключница. Однако стоило мне посмотреть в ее сторону, как она сорвалась с места и, звеня связкой ключей, скрылась в неизвестном направлении. Только теперь я вспомнил, что благодаря словоохотливому возничему, меня здесь считают колдуном. Оставалось как-то выкручиваться самому, но тут появилась на горизонте Анюта и прямо направилась ко мне.
— Аннет! — радостно воскликнул я, направляясь к ней навстречу. — Какая встреча!
Девушка презрительно на меня посмотрела, словно с ног до головы окатила холодной пеной зимнего штормового моря, и сделала не менее презрительный, чем взгляд книксен. Это у нее получилось так выразительно, что я не выдержал и покатился от хохота. Анюта сначала еще больше рассердилась, даже гневно блеснула своими синими глазами, но потом, глядя на меня оттаяла и засмеялась сама.