— Я собрался спуститься в ад, монсеньор Паулино, и рассчитываю, что именно вы покажете мне туда дорогу.
Свита Великого Инквизитора испуганно ахнула, доблестные рыцари де Мелазон и де Вуатюр шарахнулись к дверям и только на лице монсеньора не дрогнул ни один мускул.
Он поправил кроваво-красную кардинальскую мантию и произнес негромко и устало:
— Оставьте нас с сиром де Ружем наедине.
Авторитет монсеньора был настолько велик, что никому даже в голову не пришло, ослушаться его приказа.
— Садитесь, сир, — жестом указал на стоящее неподалеку кресло инквизитор. — Вы ведь, кажется, были близко знакомы с монсеньором Доминго?
— Причем настолько близко, что даже участвовал в проводах этого негодяя на тот свет. Вы в курсе того, что он был связан с нечистой силой и претендовал на статус князя тьмы Асмодея?
— Монсеньор Доминго был великим грешником, но он не смог поколебать святости нашей матери церкви. Зачем вы пришли ко мне?
— В этом замке происходят странные вещи, не правда ли, монсеньор Паулино?
Лицо инквизитора продолжало сохранять невозмутимость, но в глазах появился страх:
— Всех нас искушают демоны.
— Но вас они стали искушать только в замке Вуатюр?
— Допустим. Зачем вы решили отправиться в ад?
— Меня тоже искушают, монсеньор Паулино, и я решил положить этому конец. Вы когда-нибудь слышали о гекатонхейрах?
Лицо инквизитора дрогнуло впервые за время нашего разговора. Левая рука вцепилась мертвой хваткой в подлокотник кресла, а правая безвольно повисла вдоль тела. Покрасневшие от бессонницы глаза смотрели на меня столь пристально, словно собирались пробуравить насквозь. Монсеньор был довольно молод, если ему и перевалило за тридцать, то не очень давно. Тем не менее, он славился по всей Апландии своим благочестием и приверженностью к постничеству. Эта лестная для священнослужителя характеристика подтверждалась и исхудавшим телом. Паулино де Каприо принадлежал к породе фанатиков, способных свернуть горы ради торжества веры. Но в замке Вуатюр он столкнулся с чем-то если не надломившим, то во всяком случае поколебавшим его дух. Я строил свой расчет на том, что Инквизиция знает если не все, то многое. И хотя учреждена она была не так давно, но уже успела прибрать к рукам сведения за многие столетия, собираемые по всей Европе добросовестными кюре и аббатами.
— Это древняя легенда, — сказал монсеньор Паулино. — Странно, что вы о ней знаете, сир де Руж.
— Церковь узнала и о гекатонхейрах из рукописей найденных в языческом капище на острове Рюген. В тех же рукописях упоминались замки Шаузель и Вуатюр. Не так ли, монсеньор?
— Откуда вы это узнали?
— Неважно. У меня свои источники информации. Скажите, монсеньор, вам не попадалось на глаза имя некого Вивьера?
— Допустим. По моим сведениям, этот человек был пособником дьявола.
— Он им и остался.
— Но этот несчастный был убит двести лет тому назад в этом самом замке предком сира Витора, который, одержав столь славную победу, здесь и поселился.
— Значит, двести лет назад этим замком владел Вивьер.
— Его заподозрили в ереси, — глухо сказал монсеньор. — Верные королю и святой церкви войска осадили его замок. Брат Мишель, хронист Амьенского аббатства, оставивший нам обширные записки о том достославном событии, видел собственными глазами этого негодяя мертвым. Он же описал в подробностях богопротивные дела, творившиеся в этом замке.
— Иными словами, Вивьер пытался возродить в благословенной Апландии языческий культ Вакха?
— Да. Более того, он называл себя богом и склонил к сожительству более тысячи местных девиц и замужних женщин. Эти ведьмы, называвшие себя вакханками, сиречь одержимыми, бесновались по всей Апландии, захватывали замки, и даже разоряли монастыри, сначала вводя монахов в грех, а потом убивая их во славу своего кумира.
— О том, что Вивьер вновь появился в Апландии, вы узнали от сира Антуана де Шаузеля?
— Да, он сказал мне об этом.
— О том, что Вивьер вновь появился в Апландии, вы узнали от сира Антуана де Шаузеля?
— Да, он сказал мне об этом.
— А об Анастасии де Вильруа он тоже вам рассказал?
— За этой ведьмой мы следим уже давно.
— А о недавно произведенном на свет боге Аполлоне Гиперборейском вы тоже наслышаны, монсеньор Паулино?
Худое лицо инквизитора пошло красными пятнами. Он не мог не отдавать себе отчета в том, что во вверенном его заботам краю происходят вещи, выходящие за рамки обычного. Но вместо того, чтобы ударить в колокола и обратиться за помощью вышестоящим иерархам, он решил разобраться во всем самостоятельно и оказался в ловушке.
— Вы ведь не можете покинуть этот замок, монсеньор?
— Что вы сказали, сир Вадимир де Руж?
— Я сказал, монсеньор Паулино, что вас в этом замке удерживают вакханки, иначе вы были бы уже далеко от этих мест.
Глаза монсеньора вспыхнули гневом, тело напряглось, в бесцельных попытках оторваться от кресла, побелевшее лицо покрылось капельками пота:
— Это ты во всем виноват, дьявольское отродье!
— Нет, монсеньор Паулино. К данному происшествию я не имею ни малейшего отношения. Скорее всего, и Вивьер тоже. Вы не помните, сколько дочерей у сира Витора де Вуатюра?
— Кажется, девять, — хрипло произнес монсеньор. — Очень благочестивые девицы.