— Под силами Тьмы, как я понимаю, вы подразумеваете нас с сеньором де Мелассом?
— Вы правильно понимаете, рыцарь де Руж.
— И какое впечатление произвел на вас Аполлон Гиперборейский?
— Он прекрасен, как утренняя заря.
— Вы случайно не гомосексуалист, сир Антуан?
— С чего вы взяли?
— В вашем голосе явственно прозвучали нотки восхищения.
— Но ведь речь идет о боге!
— Вы что же, решили предать Христа?
Сир Антуан смутился. Возможно, он не готов был к немедленному отречению, но наверняка не исключал возможность и такого оборота событий.
— Анастасия намекала, что Светозар одно из возможных воплощений Христа. Очень может быть, что мы имеем дело со вторым пришествием.
— Но это же ересь, сир Антуан! — возмутился Ключевский.
Очень может быть, что мы имеем дело со вторым пришествием.
— Но это же ересь, сир Антуан! — возмутился Ключевский. — Как вы, христианин, могли поддаться искушению дьявольских сил.
— Я не поддался, — запротестовал Шаузель. — Но я не могу отрицать очевидного: рождение этого молодого человека столь же чудесно, как и рождение Христа.
— Есть разница, дорогой сир Антуан, между чудесным рождением и чудесным зачатием, — разочаровал я опростоволосившегося рыцаря. — А этот молодой человек был зачат во грехе. За это я вам ручаюсь, поскольку сам некоторым образом приложил к этому руку и не только. Вы меня понимаете?
— Да быть того не может! — ахнул сир Антуан. — Вы же колдун и оборотень, сир Вадимир де Руж.
— Как сказал один наш знакомый жрец, даже боги ошибаются в выборе, особенно если речь идет о женщинах. У вас есть только один шанс спасти душу, сир Антуан, — немедленно обратитесь за помощью к монсеньору Паулино де Каприо и расскажите ему обо всем, что произошло в вашем замке.
— Но ведь меня сожгут на костре, как колдуна и чернокнижника!
— Зато вы спасете свою душу, — жестко сказал Марк, довольно долго вращавшийся в среде инквизиторов.
Таскать за собой апландского рыцаря мы, конечно, не могли, а потому у нас не было иного выбора, как вернуть его обратно в родной замок. Мне кажется, что мы с Марком все-таки заронили сомнение в душу сира Антуана де Шаузеля, а рыцарь, терзаемый муками совести, плохой помощник ведьме, задумавшей вселенский переворот. Я достал волшебную палочку и хлопнул ею по плечу заплутавшегося в трех соснах коллеги по нелегкому ремеслу. Сир Антуан открыл было рот для протеста, но высказать его не успел и растворился в воздухе. Все-таки, надо признать, дедушка Велес одарил своего внука, то есть меня, ценной вещью. С ее помощью я ощутил наконец в себе силу необыкновенную, можно сказать мистическую. Сдвигать с места горы я еще не мог, но вот послать подальше надоедливых субъектов — раз плюнуть.
— Нам нужно найти Светозара, — сказал я Марку.
— Собираешься воспользоваться волшебной палочкой?
— Мне кажется, для этой цели нам больше подойдет магический кристалл. Именно с его помощью Шаузель пытался перебросить Марью Моревну в объятия Аполлона Гиперборейского.
Хрустальный череп находился в седельной сумке Ключевского. Марк без промедлений его достал и заглянул в пустые глазницы. На лице его отразилось удивление, сменившееся растерянностью.
— Где-то я видел это здание, — сказал он оборачиваясь ко мне. — Вспомнил — на Лубянке.
— На какой еще Лубянке? — удивился я, беря из его рук череп. Явившееся моему взору сооружение было родным. Во всяком случае, к Атлантиде оно не имело ровным счетом никакого отношения.
— А за каким чертом Аполлона Гиперборейского понесло в ФСБ?
— Это ты у меня спрашиваешь? — удивился Марк.
— Придется спешиваться, — вздохнул я. — В этом ведомстве нас не поймут, если мы явимся к ним верхом на лошадях.
Заглянув в хрустальный череп еще раз, я увидел дверь с аккуратной табличкой «С. А. Сокольский» и, недолго думая, толкнул ее. Наше появление в кабинете генерала произвело фурор. Майор Миша едва не пролил горячий кофе на новенький брюки. Капитан Василий сунул руку подмышку, а Боря Мащенко, невесть как попавший в солидное учреждение, застыл с открытым ртом. Здесь же, к моему удивлению, находился и Сенечка-Мордред, направленный мною совсем в другое место. Не было в кабинете только хозяина, Станислава Андреевича Сокольского.
— Картина называется «Не ждали», — сказал Марк, присаживаясь к столу.
— Угостите кофе, мужики, с утра маковой росинки во рту не было.
— Это черт знает что, — обрел наконец дар речи Миша. — Являются в кабинет к генералу с холодным оружием. Вы бы хоть доспехи сняли, рыцари хреновы.
Мне кабинет Станислава Андреевича понравился. Был он достаточно просторен, чтобы вместить всех собравшихся здесь людей, и обставлен вполне пристойной мебелью финского производства. Я облюбовал обтянутое кожей кресло у окна и с удовольствием в него опустился.
— Привет почетному чекисту, — услышал я из-под стола голос Ираклия Моравы. — Рядовые бойцы невидимого фронта приветствуют вас, штандартенфюрер Штирлиц.
Драматург наконец вылез из-под стола с шариковой авторучкой в руках и уставился на нас с неподдельным интересом:
— А экипировочка-то, боже мой, хоть сейчас под свет юпитеров. Вот где правда жизни, без всяких прикрас. Пинчук бы умер от зависти на вас глядючи.