— Война, скорее всего, вспыхнет. Предполагалось, когда мы высадим траву ихну, вы поможете нам ее защищать, чтобы пауки ее не уничтожали.
— Почему?
— Мы надеялись, что продвижение леса в пустыню и для вас может быть… — Он не сумел придумать вескую формулу на едином, поэтому сказал так: — Фокусом приложения сил.
— Слова не понимаю, но смысл… — Рык и шипение. Пауза. — Но мы не хотим вам помогать.
— Даже если подразумевается отвоевывание новых территорий?
— У нас достаточно территории. Кроме того, новые леса — это совсем не то, что леса давние.
— Правильно ли я понял твои слова как отказ в помощи?
— Мы не отказываем. Мы хотим к вам присмотреться, понять, почему вы привели сюда губисков, почему одолели их, как хотите справиться с комши, зачем вам это нужно… — Вождиха, а это, без сомнения, была одна из мамаш местных племен, снова помолчала. — Видишь ли, мы не любим траву, хотя нашим деревьям она и нравится. Но деревья — наши господа, а трава… Она может быть помехой, когда научится думать.
Рост понял, что они зашли в такие дебри мифологии дваров, которые он не в силах уразуметь. Хотя по-прежнему был в отличной форме… Или не просто мифологии? Возможно, за этими словами стояло что-то такое, о чем Ростик даже не догадывался.
— Мы пришли сюда, и лучше для обеих наших сторон принять это во внимание.
Он сказал это едва ли не автоматически, раздумывая над предыдущей фразой мамаши, и, едва договорил, понял — это было ошибкой. Он уже открыл было рот, чтобы исправить неудачное выражение, но мамаша рыкнула. Едва ли не раньше, чем у него восстановился от этого громоподобного рыка слух, на его плечо упала лапа ящера, который оказался близко, совсем близко, чуть не за его плечом. А Рост никого и не заметил, когда входил. Хорош командир… в отличнейшей форме.
Он ничего не понял или почти не почувствовал, как оказался на свету зимнего дня. Около него стоял не один, а целых два двара. Левый держал ружье, на этот раз в боевой позиции. Второй осторожно, замедленно, словно опасался этого вот крохотного, всего-то ему до пояса, человека, убрал руку с его плеча. Отвел вторую, от пояса, и показал пустую лапу.
«М-да, здорово они умеют, — решил Ростик, — я и не знал. Ладно, будем считать, что переговоры провалились. Но двары по крайней мере всех видели и теперь, как обещали, будут следить дальше. Если научиться отбиваться от комши, возможно… Черт, как же скверно все получилось!»
Он еще раз проговорил слово мира, прощаясь, повернулся и по следам, продавленным в снегу, когда он только подходил к этой хатке, двинулся назад. Идти было по-прежнему трудно, поэтому он не спешил. Так, переставлял ноги и соображал, что же теперь предпринять. И лишь тогда понял, что догадывался о том, чем эти переговоры могут закончиться. Потому ничто из осознанного предвидения на него и не снизошло, это было бы все равно бесполезно.
А вот каравану придется сниматься с места уже сегодня. До завтра ждать… Вообще-то, можно и подождать, особых беспокойств двары не доставят, просто затаятся…
Он едва не прошел мимо той крохотной заснеженной полянки, на которой прежде возвышался шест с флагом. Теперь его не было. Рост выволок из-за пояса ракетницу, досадуя, что не сообразил и не вызвал антиграв прежде с первой же удобной для «присядки» поляны.
Рост выволок из-за пояса ракетницу, досадуя, что не сообразил и не вызвал антиграв прежде с первой же удобной для «присядки» поляны. Пальнул.
Лада появилась, почему-то шурша брюхом машины по самым ветвям деревьев, некоторые даже ломались от антигравитационных волн. Развернулась, села. Рост с теми же муками, что и при высадке, пробрался внутрь через люк, причем Микрал ему помог, выдернув его, как морковку из грядки, даже отряхнул. Оказалось, он почти до пояса был в снегу.
Лада бросила машину на Яху, сама протиснулась мимо котла в трюм.
— Что и как?
— Помогать они не будут. — Рост хмыкнул, хотя веселья не испытывал. — В конце переговоров даже что-то вроде напряженности наметилось.
— Война? — разом помрачнев, спросила Лада.
— Скорее вооруженный нейтралитет. Но… Кажется, очень вооруженный.
— Недружественный? — Лада хмурилась, обдумывая, не бежать ли к рычагам, чтобы поскорее отсюда убраться.
Вот ее Ростик читал, как открытую книгу. Жаль, у него такого с дварами не получалось. Или они как-то специально защитились?
— Почти… недружественный. Но дверь к сотрудничеству все-таки не захлопнулась. Если мы будем молодцами.
И лишь тогда стало понятно, что он говорит с Ладушкой, как с мамашей дваров, резковато и преувеличенно значимо. А она-то, оказывается, его тоже читала. Причем очень точно и без малейших усилий. Но такое с ней и раньше случалось. И Ростик, против своего обыкновения контролировать мышление, даже руководить им, вдруг как-то боком, совсем не дисциплинированно, а отпуская вожжи, фигурально, конечно, подумал, что за одно это на Ладушке следовало бы по-честному жениться. За одно это.
— Что же теперь? — спросила она, разглаживая свою нахмуренность.
— Нужно что-то придумать. — Машина качнулась, Яха, как оказалось, даже разворачивался с натугой или от волнения задел деревья. — И отбиться от пауков. Причем наши потери двары тоже считают и по степени их осмысленности судят о нашей способности вести войну.