«Можешь, ты можешь, — наперебой загалдели голоса. — Ты — можешь. Подойди и открой, а потом мы расскажем тебе все истории мира, да-а, и много других…»
— А ну, заткнитесь! Заткнитесь все! Замолчите!
Спугнутое наваждение рывком отпрыгнуло в быстро съежившуюся тень, в узкие окна хлестнули солнечные лучи, а вновь получивший возможность разговаривать и двигаться Франческо завопил, шарахнулся в сторону и больно врезался плечом в не пожелавшую ради него сдвинуться с места стену.
— Ты — можешь. Подойди и открой, а потом мы расскажем тебе все истории мира, да-а, и много других…»
— А ну, заткнитесь! Заткнитесь все! Замолчите!
Спугнутое наваждение рывком отпрыгнуло в быстро съежившуюся тень, в узкие окна хлестнули солнечные лучи, а вновь получивший возможность разговаривать и двигаться Франческо завопил, шарахнулся в сторону и больно врезался плечом в не пожелавшую ради него сдвинуться с места стену. Верно служившие почти два десятка лет ноги разом отказались поддерживать его в подобающем человеку положении, согнулись, и Франческо шумно съехал по стене вниз, обдирая спиной уцелевшую штукатурку.
— Летом они обычно помалкивают, но с приближением зимы начинают болтать без умолку, — задумчиво сообщил некто, спасший его от незаметного соскальзывания к безумию, если не к чему похуже, но при этом напугавший до полусмерти. Франческо не слишком понимал, что ему говорят. Его занимали более важные вещи — он дышал и приходил в себя. — Болтают, болтают, и к ним поневоле начинаешь прислушиваться. Потому сюда никто не заглядывает. Даже Гвиго, хотя он слишком глуп, чтобы бояться… Мессир, вы живой?
— Кажется, — наконец сумел выговорить Франческо. Колебавшиеся перед глазами смутные очертания вдруг рывком сложились в фигурку самой обыкновенной девочки-подростка, лет четырнадцати-пятнадцати от роду, угловатой и длинноногой. На фоне темного платья и угольно-черных волос маячило бледное овальное пятно лица с двумя блестящими капельками глаз. Девочка пристально, изучающе смотрела на него, заложив руки за спину, и казалась необычно высокой. Через миг Франческо сообразил, почему. Разумеется, он ведь сидит на корточках, а она стоит.
— Они просили открыть дверь? — спросила маленькая незнакомка и, не дожидаясь ответа, кивнула. — Они всегда хотят только этого. Не понимают, что раз их заперли, то лучше им оставаться там, где они есть.
— А-а… кто такие «они»? — непроизвольно икнув, спросил Франческо, и мельком подумал, что его смерть наверняка наступит от чрезмерного любопытства.
— Старые. Очень старые и живут в стенах, — серьезно и не слишком понятно ответила девочка. — Там, внизу, — для наглядности она постучала кожаной туфелькой по пыльным плитам, — другая крепость. Римская. И развалины капища. Тьерри, мой брат, однажды сказал — там церковь мертвого бога подземного мира. Ты, наверное, не понимаешь, о чем я говорю?
— П-понимаю, — Франческо переупрямил свой не желавший ворочаться язык. — Этот замок выстроен на месте римского укрепления. В подвале сохранилось капище. Только при чем здесь голоса?
— Не знаю, — огорченно призналась девочка и присела рядом, взмахнув черным подолом и белыми оборками нижних юбок. — Мне кажется, это души прежних жителей этого места. Они не хотят отсюда уходить. Папа все собирается когда-нибудь нанять рабочих, разрушить этот коридор и построить что-нибудь другое. Тогда, наверное, голоса пропадут. Рамон против — ему нравится их слушать. Он думает, что я не знаю, а я видела. Он ходит сюда, надеется, они расскажут ему свой секрет, — девочка состроила злорадную гримаску и невозмутимо пояснила: — Вы не удивляйтесь, я всегда за всеми подсматриваю и подслушиваю. Это так интересно! Ведь ребенку никто ничего не расскажет, правда?
— Правда, — согласился немного обалдевший Франческо и поинтересовался: — Прости за невежливость… ты кто?
— Терезия-Маргарита-Бланка-Катрин, — важно назвалась девочка, вскочила, чинно поклонилась, а затем снова устроилась на грязном полу, засыпанном толстым слоем осыпавшейся щебенки и пыли.
— Или Катрин-Бланка-Маргарита-Терезия. Но чаще всего — Бланка. Бланка де Транкавель. Я дочка хозяина замка. Только не совсем законная.
— Не совсем, — растерянно повторил Франческо, осторожно поднял руку и дотронулся до головы, пытаясь убедить себя, что кружится всего лишь его голова, а замок никуда не движется. Девочка по имени Терезия-Бланка-Катрин-Маргарита озабоченно посмотрела на него и спросила:
— Послушайте, с вами действительно все в порядке? Мне показалось, вы заслушались голосов, и я прикрикнула на них. Мне не надо было этого делать?
— Со мной все замечательно, — отчетливо выговорил Франческо и его неудержимо понесло течением словесного потока: — Как только мы уберемся из этой галереи, я сразу же начну ценить окружающий мир и свою никчемную жизнь гораздо больше обычного. Если бы не вы, монна Бланка, боюсь, наша поучительная беседа никогда не состоялась. Чем могу служить? Что пожелаете принять в знак моей величайшей признательности: голову дракона или золотое ожерелье с изумрудами?
— Как ты смешно разговариваешь, — хихикнула Бланка. — Я бы предпочла ожерелье. Ты откуда? Я видела, как вы приехали утром — ты и еще двое.