— Не отчаивайся, я тоже, — хмыкнул Дугал. — Наша общая знакомая ведет на редкость запутанную игру, и я очень хочу в ней разобраться. Френсис, ты принесешь мешки или нет?
— Да, — обреченно сказал Франческо и поднялся. — Но рыться в чужих вещах — это грех.
— Обманывать своих друзей — еще больший грех, — немедленно возразил шотландец. — Кроме того, мы хотим только посмотреть и не собираемся прихватить что-нибудь на память. Может, эти вещи подскажут нам, в чем дело. А потом, как мне кажется, мы дружно отправимся разыскивать загадочный дом вблизи мечети, и никто не разубедит меня в том, что попутчик мистрисс Изабель понадобился с одной-единственной целью: запомнить, куда она пошла. Где барахло?
— В конюшне, — Франческо подошел к двери комнаты и в нерешительности остановился. — Я не знал, куда их спрятать в гостинице, ведь тут постоянно шастают жильцы и прислуга. Додумался только потихоньку отнести в сарай и зарыть поглубже в сено.
— Совершенно правильно, — одобрил Мак-Лауд. — Тебе помочь их притащить? Гай, мы сейчас вернемся.
Они ушли, оставив сэра Гисборна размышлять над странными изменениями в поведении его компаньона и подлинным смыслом действий мистрисс Уэстмор. Гай отчетливо слышал, как парочка спускается по лестнице с галереи во двор, а спустя несколько мгновений кто-то негромко постучал в дверь.
— Да! — рявкнул сэр Гисборн. — Входите, кто там!
В узкую щель между створкой и косяком сунулась незнакомая голова и до отвращения вежливо осведомилась:
— Мессир, вы приехали вместе с дамой из Англии? Такой рыженькой молодой леди? — Гай слегка кивнул. — Тогда это велено передать вам.
— Тогда это велено передать вам.
Ноттингамец встал, только сейчас отметив, что заснул одетым и теперь наверняка смахивает на изрядно помятое чучело, доковылял до двери и взял торопливо всученное ему послание — сложенный в несколько раз и запечатанный лист пергамента. Гонец, не дожидаясь положенной платы за труд, заспешил вниз по лестнице. Какое-то время Гай недоуменно разглядывал коричневатую поверхность, лишенную всяких надписей или имени адресата, затем нахмурился, запоздало проклял себя за несообразительность и, едва не сорвав дверь с петель, выскочил на галерею.
Франческо и Дугал шли через почти безлюдный двор — только у кухонной пристройки вертелась стайка мальчишек-поварят, через плечо Мак-Лауда свисал тяжелый по виду мешок. Принесший письмо человек торопливо спускался по шатким ступенькам и уже почти добрался до самого низа.
— Дугал! — крикнул Гай, перевесившись через хлипкое деревянное ограждение галереи и чуть не сломав его. — Останови его!
Он ткнул в замершего на лестнице гонца. Больше ничего добавлять не потребовалось. Мешок полетел к Франческо, едва не сбив того с ног. По двору пронеслось нечто вроде сильно уменьшенного, однако не ставшего от этого менее опасным вихря. Мак-Лауд вылетел вслед за бросившимся улепетывать незнакомцем на улицу, ошарашенный Франческо стоял, прижимая к себе драгоценный баул и растерянно глядя вслед сгинувшему попутчику. Гай метнулся к лестнице, но сразу понял, что не успевает — снаружи донесся шум короткой схватки, чей-то пронзительный вскрик и удаляющаяся дробь копыт по булыжникам. Захлопали двери — обитатели гостиницы по всегдашнему человеческому обыкновению торопились узнать, что стряслось.
Мак-Лауд вернулся во двор, разочарованно махнул рукой, и, подозвав словно остолбеневшего Франческо, поднялся наверх.
— Там его ждал второй с лошадью, — бросил он. — Кто это такой?
— Понятия не имею, — правдиво ответил Гай. — Он принес какое-то письмо и я решил, что надо бы его задержать и расспросить. Каюсь, опоздал с предупреждением.
— Ладно, — отмахнулся Дугал. — Со всеми случается. Что за письмо?
— Вот, — сэр Гисборн поднял в спешке брошенный на стол пергамент, лежавший рядом с плотным кожаным мешком, для сохранности обмотанным волосяной веревкой, сломал печать — обычная сургучная клякса без положенного герба отправителя — и развернул упруго хрустнувший лист. Он догадывался, каким может быть содержание этого послания, и ощутил краткое сожаление, когда понял, что его подозрения оправдались. Четыре коротких строчки, размашисто написанных прямо посредине листка, под ними — красный оттиск, на котором выделяется незнакомый символ: два сплетенных вместе треугольника.
«Мессиры, если вам угодно вновь узреть некую особу, обладательницу скверного характера, но острого ума, вас ждут завтра в часу третьем у начала дороги, что ведет в Фуа. Не забудьте взять с собой ее приданое».
— Теперь надо каяться мне, — бесстрастно заметил Мак-Лауд, когда Гай вполголоса прочел послание. — Не знаю, с кем мы имеем дело, но я его недооценил. Достойный противник, такому и проиграть не жаль. Мистрисс Изабель для него не добыча, а приманка. Ему не понадобилось задавать ей никаких вопросов, он сам разузнал, где мы живем. Сейчас он наверняка уже уехал, а нам предоставлено право догонять, и он уверен, что мы приедем. Он не хочет решать вопросы в городе, где могут появится нежелательные свидетели, предпочитает собственные владения. Гай, тебе не кажется, что Марселю и Палестине придется немного подождать?