* * *
Мистрисс Изабелла, особа, крайне несдержанная на язык и умеющая неплохо для женщины владеть мечом, вблизи оказалась довольно высокой, худощавой и до смешного похожей на выносливую вилланскую лошадку. Она потеряла где-то свою сетку для волос, жесткие темно-рыжие пряди свисали по обе стороны скуластого лица, усиливая сходство с конской гривой. Девица неторопливо стянула с рук перчатки из тонкой кожи, расшитые зелеными нитями, сунула их за пояс и, удерживая полы слишком большого плаща Гая, висевшего на ней мешком, присела в вежливом полупоклоне. При свете костра блеснуло серебряное кольцо с черным камешком, надетое на безымянный палец левой руки.
— Судьба любит пошутить, подбрасывая людям самые неожиданные встречи, — невозмутимым тоном произнесла она. — Похоже, я должна быть благодарна за наше спасение именно вам. Причем не столько за мое, сколько за сохранение жизни сего взбалмошного юнца, — она снисходительно кивнула в сторону Франческо, и не дав тому даже открыть рот, добавила: — Я обещала вернуть тебя домой живым и невредимым, и я это сделаю. Помолчи, Феличите. Ты и так достаточно наболтал.
— Феличите? — вполголоса переспросил Мак-Лауд. — Счастливчик?
— Это мое прозвище, — почему-то смутился Франческо.
Девушка наконец подняла взгляд. Гаю почудилось, что его и Дугала мгновенно оценили по каким-то неизвестным меркам, вынесли приговор и прицепили ярлык с наименованием и стоимостью.
Чуть вытянутые к вискам глаза цвета морской волны придавали лицу мистрисс Изабеллы умное и хитроватое выражение. Внезапно сэр Гисборн понял, что ни в какой обморок говорливая девица не падала, просто хотела без помех вызнать, с кем свели ее обстоятельства и чего ждать от этих людей.
— Ваши имена мне известны, — продолжила она. — Прошу прощения, вы беседовали достаточно громко, чтобы услышать, даже не стараясь подслушивать. Меня зовут Изабель Уэстмор, или, как предпочитают говорить некоторые мои знакомые, Изабелла Вестьеморри, дочка торговца и племянница купца. Вряд ли благородным господам доводилось слышать такое название — «Уэстморы: Найджел, Наследник и Компаньоны». Найджел Уэстмор — мой дядя, наследник — его сын и мой двоюродный братец Томас, а «компаньоны», как ни странно звучит — я. Шерсть, ткани, кожа, перевозки на север, на юг, на Континент и куда понадобится.
— Вы из Англии? — удивился Гай. Из-за острого языка и вызывающего поведения сей дамы он счел, что мистрисс Изабелла итальянка или откуда-нибудь с Полуденного побережья Франции, но не предполагал, что столкнулся с соотечественницей.
— Из Бристоля, — кивнула девушка. — Мы свободные горожане в пятом, если уже не шестом поколении, — сообщив это, она выжидательно покосилась на отделенных от нее пламенем костра собеседников. Шотландец внезапно проявил сообразительность:
— Может, посидите с нами, мистрисс Изабель? — в его голосе прозвучало нечто, весьма напоминающее вежливость.
— Конечно, почему нет? — девушка подобрала вымокший до колен подол зеленого платья, уселась рядом с Франческо на заботливо подстеленный им кусок мешковины и нарочито внимательно принюхалась к витающим над полянкой запахам. — Кстати, мессиры, я действительно очень вам признательна. До моего чуткого слуха долетело, будто вы направляетесь в Палестину. Я могу для вас что-нибудь сделать: деньги, хорошие лошади, заемные письма, надежные проводники прочее в том же духе? В первом же крупном городе люди моего дядюшки предоставят вам по моей просьбе все необходимое.
Сэр Гисборн поймал себя на том, что все больше и больше погружается в недоумение. Девица Изабель явно не собиралась исходить воплями и слезами. Ее самообладанию могли бы искренне позавидовать многие из обитателей двора принца Джона. Она ничуть не походила на ту вздорную особу, которую они видели в Туре — на поваленном бревне удобно устроилась рассудительная, воспитанная (хотя по-прежнему резковатая в высказываниях) молодая женщина, знающая цену себе и другим. И сделанное ей предложение соответствовало всем принятым законам и традициям: услуга за услугу, добро за добро.
— Нам ничего не нужно, — Гай с легким изумлением понял, что говорит не кто иной, как он сам. — Разве что, если вам не в тягость, расскажите, что здесь произошло? Мессир Франческо…
— У Феличите слишком буйное воображение. Он частенько принимает собственные вымыслы за правду, — покачала головой Изабель, посмотрев на притихшего молодого человека так, будто он доводился ей непутевым, но любимым младшим братом. — На самом деле все намного проще и, к сожалению, куда непривлекательнее. Обычное зрелище людской жадности и стремления поживиться за счет ближнего своего. Не думаю, что вам, мессиры, стоит уделять внимание бедам каких-то презренных торговцев. Спасибо за помощь и за то, что рисковали ради нас, но мы ходим разными путями.
— Не лучшего же вы мнения о благородном сословии, — негромко заметил Мак-Лауд.
— Я помню свое место в мире, — отозвалась девушка. — Мы всегда уважали законы и терпели, если королям приходила в голову блажь выжимать нас до последней монеты и капли крови.
Но я также твердо знаю, что солнце встает на восходе, сборщик налогов намного ближе, чем король с его якобы справедливыми законами, а едущий по дороге торговец — полезная, хотя и противная на вид тварь, которую благородным людям можно и нужно грабить, ежели возникает настоятельная необходимость срочно подправить пошатнувшиеся дела. Просто, незамысловато, безопасно и в большинстве случаев совершенно безнаказанно.
— Монна Изабелла… — жалобно заикнулся Франческо.