— Посмотреть с одной стороны — ничего, — Дугал уселся на придвинутый к стене сундук и задумчиво уставился на виднеющиеся в окно городские крыши. — С другой же… В общем, я решил, что надо растолкать тебя, чтобы ты выслушал и вынес решение. Френсис, излагай.
— Я боюсь, что с монной Изабеллой что-то случилось, — слегка запинаясь, начал Франческо, смотря на господ иноземных рыцарей тревожно блестящими глазами собаки, потерявшей хозяина. — Вчера утром, еще до того, как мы собрались уходить, она позвала меня к кладовым, где нас никто не мог подслушать, отдала мешок с какими-то вещами и велела как следует спрятать. Она показалась мне озабоченной, я спросил, что ее тревожит и что в мешке, в ответ она начала говорить странные вещи. Мол, она сегодня куда-то уйдет и мне не следует беспокоится, если ее не будет целую ночь. Но если она не вернется к вечеру следующего, то есть сегодняшнего дня, мне нужно взять оставленные ею вещи и как можно скорее покинуть Тулузу. Я спросил, куда мне ехать, она ответила — в Марсель, к…
— Погоди, — остановил течение рассказа Мак-Лауд. — Если она называла тебе имена, лучше держи их при себе. Чего не знаешь, о том не проболтаешься. Дальше.
— …К одному человеку, — нашел выход из положения Франческо. — Там, как она утверждала, я смогу получить помощь в обмен на то, что привезу. Сейчас вечер, и ее нет. Если бы она пошла в итальянский квартал, где у нас действительно есть знакомые, ей не понадобилось бы проходить так близко от мечети — наш квартал совсем в другом конце города. Dolce Madonna, я совершенно не представляю, что делать, — он беспомощно развел руками и понурился. — Искать ее? Где? Ждать до вечера? Вдруг с ней в это время что-нибудь случится?
— Если с мистрисс Изабель что-нибудь случится, ты все едино не сможешь этому помешать, — здраво высказался Дугал. — Скажи-ка мне лучше одну вещь… Ты давно с знаком с этой особой?
— С начала прошлой осени, — быстро ответил Франческо, прикинув что-то в уме. — Я тогда приехал во Францию и меня приняли в компанию мэтра Барди. Монна Изабелла жила в его доме, она знала моего отца по общим делам, мы подружились, и она стала моей patronessа — покровительницей.
— Значит, почти год, — протянул Мак-Лауд. Гай не мог взять в толк, к чему клонит его компаньон, но с каждым мгновением все больше верил в то, что тревога Франческо не беспочвенна. Его слова отчасти совпадали с тем, что говорила ему прошлым днем мистрисс Изабель, но только отчасти… — Она всегда предпочитает устраивать подобные игры в загадки?
— Монна Изабелла честная девушка, — мгновенно вспыхнул Франческо, однако тут же сник и неохотно добавил: — Хотя я не раз слышал, как ее украдкой называли мascalzonа — обманщица. Не подумайте плохого, чаще всего так говорили те, кто уступал ей в умении заключить выгодную сделку или договориться с нужным человеком. Она никогда не нарушала законов…
— Просто умела их обходить, — довершил фразу Дугал. — Не вижу ничего особенного, сам так выкручивался. У твоей приятельницы, Френсис, ум лисицы, но сдается мне, что она позабыла о старом мудром правиле: на каждую хитрую лисицу рано или поздно отыщется свой охотник… Ты не смотрел, что за сокровища она тебе поручила?
— Какая разница? — вмешался Гай.
У твоей приятельницы, Френсис, ум лисицы, но сдается мне, что она позабыла о старом мудром правиле: на каждую хитрую лисицу рано или поздно отыщется свой охотник… Ты не смотрел, что за сокровища она тебе поручила?
— Какая разница? — вмешался Гай. — Это не имеет ни малейшего значения! Важно лишь то, что женщина попала в беду!
— Не уверен, — невозмутимо отрезал Мак-Лауд. — Кроме того, мне всегда втолковывали, что в мире все имеет значение. Любой человеческий поступок или слово похожи на след на снегу, и могут указать направление поиска, если только быть внимательным и не отвлекаться. Френсис, мистрисс Уэстмор ничего не брала с собой, когда уходила на праздник?
— Ничего, — покачал головой Франческо. — Только обычный кошель на поясе, но туда много не положишь.
— Значит, она заранее подозревала, что может не вернуться из того места, куда идет, и оставила то, что представляет ценность, тебе, — на физиономии Мак-Лауда появилось азартное выражение, и Гай подумал, что уже видел шотландца в подобном настроении — на берегу Эндра, во время краткой схватки с призрачным чудовищем. Тогда Мак-Лауд тоже смахивал на гончую, почуявшую долгожданный запах добычи. — Вряд ли ей что-то угрожает в данный момент, ведь единственное, чем она обладает — знание. С покойником не поболтаешь по душам и не разопьешь кружку эля. Френсис, не надо ужасаться. Наоборот, в этом твое и ее спасение. Конечно, у нее попытаются узнать, где она оставила вещи. Она рассчитывала отмалчиваться в течение дня, этого самого дня. Потом она сдастся и проболтается, но к тому времени птичка улетит — ты уже должен нестись к Марселю. Остается один вопрос — что лежит в мешках? Надеюсь, теперь никто не будет возражать, чтобы мы туда заглянули?
— Я не буду, — со вздохом сказал Гай. — Хотя признаюсь честно: я по-прежнему не понимаю, что происходит.