— Что твой Бог захочет получить от меня взамен?
— Веру. Соблюдение законов. Преданность.
— А что он подарит мне?
— Завет. Договор между тобой и твоими потомками с Величайшей Силой, сотворившей этот мир. Силой, которая всегда будет рядом с тобой.
— Он сдержит слово?
— Он не дает слова. Он исполняет Завет, — медленно и внятно ответил епископ Ремигий.
— Договор?.. Хорошо, я приму новую веру! И мое войско примет. Если увидит, что твой Бог сильнее!
— Он сильнее, Хловис… — улыбнулся Ремигий. — Гораздо сильнее, чем ты думаешь. Слово?
— Клятва, — непреклонно отозвался рикс сикамбров. — Клятва на крови моих родичей, погибших здесь!
Король черкнул по ладони лезвием клинка, и капли крови наследника Меровея упали на землю. Такая форма клятвы у германцев нерушима, изменивший слову будет проклят вовеки, а равно и весь род его.
«Решилось… — Епископ вздрогнул, прочитал краткую молитву и вдруг ощутил, что мертвенный холод исчезает. — Благодарю Тебя, благословляю Тебя, преклоняюсь пред Тобой…»
На Северина будто накатила волна мягкого средиземноморского воздуха, он явственно ощутил знакомый запах олив и кипарисов, морской соли, дымка домашнего очага, козьего молока и свежего белого хлеба. Страх и тошнота исчезли сразу, мгновенно.
Над долиной безымянной речки, стекающей с круч Арденнского хребта, зародилось разрывающее облака мягкое золотистое сияние.
Угрюмые тучи начали расползаться в стороны, освобождая место пронзительной лазури небес и солнечному диску, поднявшемуся к самому зениту. Мир вспыхнул яркими красками, сине-серая хвоя елей и сосен заместилась благородным малахитом, бронзовые столпы вековых стволов выстроились подобно колоннам древних храмов, потоки теплого ветра разметали извивающихся над лесом призраков.
Колдовство исчезало, истаивало под могучим напором пришедшей в Арденны незримой Силы.
«Чудо, — понял Северин. — Настоящее чудо!.. Ай да дядюшка Ремигий!»
— Завет заключен, Хловис, — проронил епископ и вытер холодный пот со лба. — Тебе дали знак…
— Арбогаст, Теодоберт! — Королю пока было не до Заветов. Колдовство сгинуло, но остались алеманы и мечи у них по-прежнему острые! — Конных разделить на два отряда, пеших — в один кулак! К бою! К бою, сикамбры! Vo-otan!! Votan ek unz! [5]
«Вотан, — усмехнулся про себя Ремигий. — Вотан, может, и с тобой, Хловис. Но ты уже не с Вотаном…»
— Говорил же, прорвемся. — Эрзарих потрепал Северина по слипшимся от крови волосам. — А ты боялся. И потом: ты теперь настоящий воин — убил первого врага. Сам, без чужой помощи!
— Прекрасно, — не краснея соврал картулярий, пристально наблюдавший за лесом на юго-востоке. Очень вдалеке, за холмами, мелькнула огромная тень, очертаниями похожая на черную летучую мышь ужасающих размеров. Или показалось?.. — Эрзарих, останемся здесь, а? Я хочу посмотреть!
— Неужто понравилось? — фыркнул лангобард.
Или показалось?.. — Эрзарих, останемся здесь, а? Я хочу посмотреть!
— Неужто понравилось? — фыркнул лангобард. — Конечно, останемся!
* * *
Великое сражение при Стэнэ продолжалось до середины дня. Когда солнце начало склоняться к закату, король Хловис мог праздновать уверенную и заслуженную победу — рикс Геберих был повержен в бою, алеманы обратились в бегство.
Потери франков оказались изрядными, но ядро войска, лучшие воины и конница сохранились.
* * *
— Удивительное дело, — рассеянно сказал Ремигий начисто отмытому Северину после благодарственной вечерней мессы. Хловис, кстати, пришел. Вместе с тремя дуксами. Король счел обязательным отблагодарить «Бога ромеев и франков» (так он сам выразился, чем весьма порадовал епископа). — Еще вчера мы с тобой, сын мой, и мечтать не могли, что окажемся свидетелями рождения новой державы…
— Простите, ваше преподобие, я не понял, — склонил голову картулярий. — Что за держава?
— Francia , сын мой. Не дурацкое «королевство Суасонское», а Франкия. Мы стоим у истоков, у самого начала, поверь мне! На нас обратил взгляд Господь… И теперь нам придется бороться за Франкию с прошлым, с древними силами, которые никогда добровольно не выпустят из своих когтей эту землю и населяющих ее людей!
— Преосвященный, можно спросить?..
— О чем?
— Вы… Вы святой?
— Святой? — расхохотался Ремигий. — Нет, дружище, я самый обычный человек.
— Но почему Господь услышал вас сегодня?
— Он услышал не только меня, Северин. Он услышал клятву Хловиса и взял под покровительство его народ. Великий народ, попомни мои слова! Если мы, римляне, уйдем — нас сменят франки.
— Но сикамбры — варвары!
— Сегодня они перестали быть варварами. Навсегда. Почему — поймешь со временем…
* * *
…Блистательная Корнелия Альбина редко ошибалась, однако на сей раз ее просчет оказался столь невероятным, что был бы достоин упоминания в произведениях Апулея. Но увы, автор классических сочинений почил несколько веков назад и никак не мог воспользоваться своим талантом для того, чтобы в лицах описать комедию, способную перерасти в драму, а затем и весьма печальную трагедию, главным героем которой стал бы Северин Магнус Валент, римский гражданин и патриций, единственный наследник консула Сидония.
Исидор Севильский в своей «Этимологии» дал краткие характеристики большинства известных народов и весьма благожелательно отозвался о римлянах, наделенных «врожденной степенностью» и прочими добродетелями.