— …Поднимайся! Поднимайся же, лентяй! — Северину казалось, что он заснул только мгновение назад, но сквозь отдушины под потолком пробивался нежно-розовый свет ясного весеннего утра. Епископ тряс племянника за плечо. — Ты куда подевал кувшинчик с миром? Прекрасно, просто великолепно! Освященное Папой миро засунуть под голову!
Продрав глаза, картулярий узрел его преподобие: Ремигий был улыбчив, чуть ироничен и, как кажется, совершенно счастлив — а ведь епископ не спал больше суток. Облачен в лучшие одежды итальянской работы: шелк, крашеная алым, изумрудно-зеленым и пурпурным тонкая шерсть, золотое шитье, низкая митра с вытканной серебряной и золотой нитью рыбой — символом Христа.
— Давай-давай, — поторопил Северина Ремигий. — Солнце скоро взойдет, а на рассвете мы должны встретить Хловиса возле Марсовой арки! Пошевеливайся!
Епископ Реймса, Лугдунской Галлии и Бельгики отлично знал, чем можно поразить и потрясти воображение варваров — франки, как и другие германцы, народ впечатлительный, им нравится все яркое и красивое, они очень любят зрелища. Потому-то все священники, вышедшие на окраину города, выделялись белоснежными одеяниями и плащами цвета молодой травы, ветер полоскал вымпелы со священными изображениями, а из греков и латинян Ремигий организовал настоящий церковный хор, небольшой и неспевшийся, но достаточно громкий и торжественный…
Ave, Maria, gratia plena;
Dominus tecum: benedicta tu in mulieribus,
et benedictus fructus ventris tui Jesus.
Sancta Maria, Mater Dei, era pro nobis peccatoribus,
nunc et in hora mortis nostre.
Sancta Maria, Mater Dei, era pro nobis peccatoribus,
nunc et in hora mortis nostre. Amen.
Начали на латинском, продолжили наречием сикамбров — Ремигий нарочно перевел:
Радуйся, Мария, благодати полная,
Господь с тобою…
Хловис на вороном коне въехал под старинную Арку Марса — грандиозное сооружение, построенное еще в царствование императора Марка Аврелия и оставшееся целехоньким после всех бурь, пронесшихся над Галлией.
Прекрасный беловолосый вождь, в сверкающей новой кольчуге и красном плаще проследовал к базилике. Позади ехали дуксы и избранные воины, королеву везли на конных носилках: перенятая сикамбрами римская традиция. Перед конем Хловиса шел Ремигий, рядом с ним — Северин, державший в руках открытый ларец с темным кувшинчиком, наполненным священным миром.
Картулярию церемония почти не запомнилась — слишком волновался. Северин разве что отметил, что епископ нарушил канон — помазание, передающее дары Духа Святого, Ремигий провел дважды, в нарушение установленного канона: первый раз после троекратного омовения рикса Хловиса в купели, установленной перед алтарем, и вторично…
Неизвестно почему Ремигий на это решился, было ли это откровение свыше или его собственное решение, но епископ вдруг приказал Хловису преклонить колено, взял тонкий золотой обруч, припасенный для новообращенного и символизирующий власть рикса над франками, вторично [35] совершил обряд помазания и произнес громко, чтобы слышал каждый:
— Прими же благословение Духа Святого и неизъяснимый Дар Его — чтобы править тебе богоугодно и во благо народа твоего. Помни же, что двоекратно Дух Святой снизошел на главу твою, Хловис… Теперь царство твое дано тебе Богом, а не правом рода. И потомки твои примут венец здесь — в этом храме…
* * *
— …А я видел в базилике Беовульфа, — поделился с дядей Северин поздно-поздно вечером, когда День Воскресения закончился. Устали неимоверно: в храме крестили только короля, но и все его воины тоже принимали римскую веру. Чуть больше трех тысяч человек. Обряд продолжали на берегу реки Вель, протекающей возле Реймса. — Думал, он уже уехал в Британию, но нет — все-таки сумел пробраться в храм…
— Он сумеет! — рассмеялся Ремигий. Преподобный устроился за столом, оставшись только в широких варварских штанах и длинной льняной рубахе. Утомился, но это утомление было радостным и ничуть не обременительным. — Беовульф и наши друзья просто решили ненадолго задержаться, стараясь не мешать нам…
«Задержался» Беовульф куда дольше, чем предполагалось. В Бонне было решено, что дороги Людей Тумана, епископа и Северина расходятся: Нибелунги отправятся к Фафниру, своему Хранителю, а Ремигий вместе с племянником пересечет Арденны и…
Каково же было изумление Северина, когда на одной из лесных полянок неподалеку от деревни ругов, где владычествовала старейшина Хильдегунда, прямо из колеблющегося воздуха, из ничего, из пустоты появились несколько всадников!
— Так и получилось, — объявил невозмутимый Беовульф. — Мы расстались ненадолго. Фафнир указал нам новую дорогу — к острову, что находится через пролив, к закату от Галлии. И сделал так, чтобы мы встретились здесь.
Все вместе прибыли в Суасон, оттуда направились в Реймс. Беовульф делал вид, что торопится, таинственно и зловеще намекал на некоего летучего змея, объявившегося в Британии, но на самом деле давал своей дружине передохнуть: как же, настоящий город!
Распрощались только перед самой Пасхой: Гундамир с Алатеем заново одарили Скильда Скевинга уймой красивых вещиц — варвары полагают, что самым лучшим подарком является золотое или серебряное украшение.
Северин настоял на том, чтобы Гундамир принял тот самый рунический кинжал: картулярию он незачем, а воину пригодится! Вандал отказывался долго, но правила вежества пересилили: взял.
Они должны были уехать к побережью вчера, да…