— Я чаю не хочу, — поспешно сказал Терочкин.
— Зато я хочу, — ответствовал Дима и обнял Ивана за плечи. — Ну что, сюкорг? Побеседуем?
— Чем ты занимался? — спросил Ваня, высвобождаясь.
— Статуи мыл. — Дима хихикнул. — Намного приятнее, чем мыть покойников, хотя сходство в ощущениях есть. Ибо нет на свете ничего холоднее, чем мертвец, пролежавший в холодильной камере… Хочешь посмотреть?
Иван содрогнулся от отвращения.
— Дурачок, статуи — это произведения искусства, — ласково сказал Вадим. Он заварил в стакане пресловутую чайную пыль и прикрыл покоробившимся листочком бумаги. Терочкин задумчиво смотрел на его руки. Грубые, грязные, с обломанными ногтями.
— Димка, ты счастлив? — внезапно спросил он.
Вадим, нисколько не удивившись, тотчас ответил:
— Когда как.
— А я почему-то — нет.
Вадим уселся напротив, двумя ладонями придвинул к себе стакан и без улыбки предложил:
— Ваня, давай дружить.
— Давай.
— Хочешь чаю?
— Хочу, — отважно сказал Иван.
Дима отлил ему из своего стакана ровно половину.
— У меня есть сухари, но их мышка погрызла.
— Давай сухари.
— Ты зачем пришел, Ванька?
— Возвращайся в СЮК, Вадим. Сейчас я могу ходатайствовать перед кем угодно и о чем угодно. Ты не думай, я тебя не боюсь. Я просто хочу для тебя сделать что-нибудь хорошее.
Дима задумчиво отозвался:
— Думаешь, я смогу?
— Тебе же двадцать два года…
— Хочешь сказать, что у меня все впереди?
Иван кивнул.
— А что у меня позади — об этом ты предпочитаешь забыть? — Баранов неожиданно засмеялся. — Я сам стал другой. Характер, отношение к людям, к лозунгам, к целям — как с этим быть?
— Не понял.
— И не поймешь. Хватит об этом, ладно?
Они помолчали немного. Дима пил свой чай и шумно грыз траченые мышами сухари. Потом удовлетворенно вздохнул, вытер рот и поднялся.
— Идем, я покажу тебе своего Юпитера.
Иван нехотя пошел за ним следом. Его совершенно не интересовала древняя рухлядь, но обижать Баранова не хотелось. Они вошли в подвальную комнату, и Дима включил свет.
Иван отшатнулся. Прямо перед ним восседал огромный мраморный человек, добродушно-могучий, величавый и недоступный, словно это не у него на коленях приткнулась брошенная Димой тряпка, с которой стекала вниз, на босые ступни бога, грязноватая вода.
— Хорош? — в восторге прошептал Дима.
Иван не ответил. С ним происходило что-то странное. Он в тревоге озирался по сторонам, натыкаясь взглядом то на кратеры с короткими ручками, то на барельефы надгробий, то на статуи.
— Ты чего? — спросил Дима, несколько озадаченный поведением звездолетчика.
— Оружие здесь тоже есть? — хрипло спросил Иван.
— Вот здесь, на алтаре. Митра убивает быка.
— Не вижу.
— Дурачок, на барельефе. Он его мечом убивает.
— Димка, — сказал Иван, вцепившись в его одежду и подтащив к себе. — Дима, что это?
Баранов заморгал.
— Отвечай, что это? Откуда ты узнал? Зачем ты это сделал?
— Что зачем? Что я узнал? Да пусти!
Иван стиснул зубы и сильно встряхнул Баранова.
— Откуда здесь все эти вещи?
Дима сердито вырвался.
— У тебя, Ванька, что, не все дома? Рехнулся? Отпусти!
— Я спрашиваю: откуда здесь эти вещи?
— Не ори, слышу. Эти вещи, Ваня, здесь в результате археологических работ. Раскопки называются. Умные люди их откопали, понимаешь? Раньше они в Древнем Риме стояли и лежали, украшая собой быт рабовладельцев. Я понятно излагаю?
— Ты хочешь сказать, что это земные предметы?
— Ну да.
— Баран, мне не до шуток. Эти вещи принадлежат той цивилизации, с которой мы столкнулись.
— Ты уверен?
Иван кивнул.
— Но тогда… — начал Дима. — Да нет, не может быть.
— Может, — медленно сказал Иван. — Расскажи-ка мне подробно, что ты там имел в виду, когда говорил, что мы заблудились не в пространстве, а во времени.
— Это гипотеза, — задумчиво произнес Дима, заботливо обтирая Юпитеру ноги и бросая тряпку в ведро. — Я вычитал ее как-то в книге Петриченко «Парадоксы времени».
— Ее же нет в программе.
— Угу. Петриченко считает, что в открытом космосе возможно образование временных смерчей. Он как-то сложно это объясняет, лень было вникать. Но если предмет попадает в такой смерч, его несет по временной спирали. Он предлагает довольно остроумную гипотезу «открытой форточки». В том случае, когда во времени образуется дыра, к этой дыре может притянуться свободно блуждающий смерч. Он, как шаровая молния, влетает в эту «открытую форточку»..
— Что значит «дыра во времени»?
— Ну, если кто-нибудь слетает, например, в прошлое, то нарушит тем самым целостность временной материи…
Оба замолчали.
— Димка, — выдавил наконец Иван, — так получается, что нас занесло на Землю?
Баранов захохотал:
— Первооткрыватели! Открыли для человечества родную планету!
— Это все твое хулиганство, — сказал Иван дрожащим голосом. — Это из-за тебя! Нас затянуло в дыру, которую пробил ты…
— Может быть, это еще и не так, — примирительно сказал Дима.
— Не так? К сожалению, все сходится. В Гераклее, в… когда ты там побывал?
— По нашему летоисчислению, в 138 году до нашей эры.
— В Гераклее в 138 году до нашей эры есть дыра диаметром в полгода.
— В Гераклее в 138 году до нашей эры есть дыра диаметром в полгода. Счастье, что мы сумели вырваться оттуда.
— Не все, — напомнил Дима и начал собирать разбросанные по полу щетки, тряпки и мочалки. Он погромыхал немного ведром, потом, вдруг выпрямился и сказал: