— Мне потребовалась определенная услуга,- произнес Сигизмунд,- и Арик через спонсоров «Бурделя» оформил мне необходимый документ. А в качестве ответной услуги предложил помочь ему с этим, если можно так выразиться, интервью. Их газета постоянно испытывает потребность в подобной болтовне, а выдумать что-нибудь свежее… — Он улыбнулся.
— Но ведь это вы на фотографиях, Сигизмунд,- сказал Андрей.- И квартира ваша. А девушка? — Улыбкой он смягчил возможную бестактность вопроса.- Тоже ваша?
— Квартира, разумеется, моя. И сам я — в ней! — Сигизмунд рассмеялся.- Без этого статья вышла бы беспредметной, верно? А девушка… Девушка не моя, приглашенная. Так что, если вы пришли ко мне из-за девушки, прошу прощения. Ничем не могу помочь!
«Я знаю, что не из-за нее,- понял Ласковин по выражению его лица.- Шутка!»
— И еще,- доверительно наклоняясь к Андрею, произнес Сигизмунд.- Мне было любопытно узнать, как отреагируют массы на несколько нетрадиционную этику!
— Вы имеете в виду: на употребление в пищу человеческой крови? — осведомился Ласковин.
— Ну да! Сейчас своеобразное время: идеалы, убеждения, понятия о приличиях — все меняется. В том числе и отношение к подобным вещам. Вы согласны?
— Отчасти,- уклонился Андрей.- Скажите, Сигизмунд, а вы действительно употребляете ее в пищу?
— В пищу? А, вы о крови! Нет, может быть, мой ответ вас разочарует, но в пищу я ее не употребляю.
— Почему это меня должно разочаровать, Сигизмунд?
От этого имени на языке оставался приятный осадок, остаточный вкус. Как от бархатного чешского пива.
— Вы мне показались оригинальным человеком, Андрей. Человеком, которого не смутишь ни видом, ни вкусом крови. Вы случайно не доктор?
Ласковин покачал головой.
— В любом случае,- сказал хозяин квартиры, придвигаясь к Андрею поближе и кладя ладонь ему на руку,- я рад нашему знакомству. Может быть, на что-то подобное я и надеялся, когда поддался на уговоры Арика. В нашем большом городе так редко удается найти нового, по-настоящему интересного человека. Вы понимаете, что я имею в виду?
«Манерами он похож на гомика,- подумал Ласковин.- Но не гомик. Или все-таки гомик?»
На расстоянии вытянутой руки Сигизмунд производил потрясающее впечатление.
Темные мерцающие глаза, матовая кожа, яркие губы, блестящие волнистые волосы и еще тот неуловимый налет аристократизма, какой бывает только от сочетания крови и воспитания. Андрей вдруг почувствовал себя грубым и неуклюжим. Его кисть (форму ее Ласковин до сих пор считал безупречной) выглядела обезьяньей лапой в сравнении с длинными, будто вылепленными из алебастра пальцами Сигизмунда. Ласковин испытывал легкую зависть. Этот человек напоминал ему подружку Ленору Цой, но был еще утонченнее, нет, благороднее.
«Нет, он не голубой!» — решил Ласковин.
Под тонкими чертами лица, под женственно-мягкой улыбкой чувствовалась настоящая мужская твердость.
«Этот человек может быть опасен!» — подсказал ласковинский инстинкт воина.
«Чепуха,- отмахнулся он.- Мы — в разных категориях!»
Впрочем, ссориться с Сигизмундом ему не хотелось. Обижать хозяина квартиры казалось ему глупым, грубым и бестактным. Невольно Андрей оглянулся на отца Егория.
Тот стоял, вернее, возвышался, позади Сигизмунда. И выглядел в сравнении с ним сущим неандертальцем. Огромная косматая горилла, поблескивающая глазками из-под щетинистых надбровий.
«Что за идиотские сравнения!» — опомнился Андрей.
— Можно спросить, чем вы занимаетесь? — поинтересовался он.- Вы музыкант?
— Только как любитель. Я — художник.
«Так я и думал»,- сказал себе Ласковин. И указав на сделанный пером рисунок в деревянной рамке, украшавший стену над полкой с компакт-дисками:
— Это — ваше?
— Ну что вы! — отмахнулся Сигизмунд.- Если бы это было моим, я чувствовал бы себя гением. Это Гойя. Не подлинник, разумеется, копия. Но очень хорошая копия. Ей уже почти полтораста лет. Так что и ее можно считать своего рода оригиналом.
— Было бы интересно взглянуть на ваши работы,- сказал Андрей.- Что может писать столь утонченный человек?
— Не обольщайтесь,- ответил Сигизмунд.-
Я не более чем способный рисовальщик. Меня покупают на аукционах, потому что некая галерея в Голландии удосужилась сделать мне небольшое имя. Знаете, реклама в журналах, альбом… Но сам-то я знаю,- Сигизмунд похлопал Ласковина по руке,- чего стою. Нет у меня в доме моих картин. Зато есть несколько не моих. Настоящие шедевры. Я покажу их вам чуть позже. Все-таки мне хотелось бы поставить какую-нибудь музыку. Может быть, ваш сумрачный друг выберет по своему вкусу? — Он повернулся в кресле, обратившись к отцу Егорию: — Игорь Саввич, если вас не затруднит, подыщите то, что вам по вкусу?
— То, что мне по вкусу, придется не по вкусу тебе, тварь! — жестко произнес отец Егорий, сжав кулаки. Андрей даже вздрогнул от неожиданности.
— Сатаническое отродье! — прорычал иеромонах, шагнув вперед. Казалось, он сейчас ударит сидящего перед ним маленького, хрупкого Сигизмунда.
— Андрей! — Сигизмунд повернулся к Андрею в поисках защиты.- Что происходит, Андрей?
Губы его дрожали. Беспомощный мягкий интеллигент перед разъяренным варваром.
— Андрей!