Очнулся Андрей, наверное, минут через пять. Все было нормально. Во всех отношениях. Со стороны его расторможенного подсознания — никаких кошмаров. И ни малейших следов сокрушительного удара — с другой. Ласковин лежал на животе, а металлические пальцы Зимородинского мяли его поясницу.
— Еще пара минут,- сказал сэнсэй. Ласковин вздрогнул от резкой боли, сменившейся тут же ощущением горячей воды в кишках. Затем все прошло.
— Подъем,- сказал Зимородинский. Андрей встал, подвигался, проверяя собственную сохранность: совсем неплохо. Целительные таланты Славы не уступали его мастерству в противоположной области.
— Похоже, я не в форме,- признался Ласковин.- Три месяца не тренировался по-человечески.
— Угу,- пробормотал Зимородинский.- Тут ко мне Шиляй заходил: видел, говорит, Ласку — полный «мешок» стал!
— Я наверстаю,- хмуро отозвался Андрей.- Мне надо быть в форме. Поможешь?
— Может быть.
И тут Ласковин заметил, что Слава доволен. Доволен им!
Поняв, что «игра» его раскрыта, Зимородинский несильно ткнул Андрея кулаком в подбородок.
— Недоглядел Шиляй! Тоже, видимо, не в форме.- И поддев узел ласковинского пояса: — Это можешь сменить. Ты уже не ученик, ты — мастер!
— То есть как? — изумился Андрей.- Ты же меня с первого движения положил!
— Не с первого! — Зимородинский похлопал себя по груди.- Но ты как думаешь, хлопчик, почему у одного — первый дан, а у другого — ну, скажем, второй? А? И как тебе путь воина? Понравилось?
— Я жив,- вспомнив разговор на кухне, ответил Ласковин.
— Кто спорит, кто спорит… Сядь!
Андрей опустился на пол, на собственные пятки, «поза ученика». Зимородинский устроился напротив, задумчиво разглядывал новоиспеченного мастера, потом прикрыл глаза, отчего длинноватое лицо его приобрело сходство с индейским истуканом… открыл глаза, подергал себя за вислый ус.
— Ты помолодел,- сказал он.
— Меня хорошо постригли.
— Другие версии?
— Я влюбился! — честно ответил Андрей.
— Это, брат, скорее следствие,- Слава улыбнулся. Птичьи лапки морщин разбежались от углов его черных блестящих, «маслиновых» глаз.
— Еще?
Ласковин пожал плечами. Пас. Хотя он знал: сэнсэй не загадывает загадок, на которые не знает ответа.
— Спишь хорошо? — спросил Зимородинский.
— В смысле кошмаров? Да вроде прошло,- осторожно ответил Андрей.
— Спишь хорошо? — спросил Зимородинский.
— В смысле кошмаров? Да вроде прошло,- осторожно ответил Андрей.
— Твоя карма изменилась,- сказал сэнсэй.
— Это плохо? — после паузы спросил Ласковин.
— Это большая редкость. Разберусь получше, может, и скажу — хорошо или нет. Пойдем ко мне, покалякаем.
— А твоих не обеспокоим?
— Нет. Жинка к маме поехала. Послезавтра вернутся.
Заперев зал и включив сигнализацию, домой к Зимородинскому они отправились пешком. Зал этот когда-то был просто овощным магазином. Когда магазин закрыли, помещение поставили на продажу, и Зимородинский купил. Благо недорого и от дома десять минут. Дорого-недорого, а после ремонта и оборудования Слава год в долгах ходил, хотя и помогали ему кто чем.
Спустя полчаса учитель и ученик уже расположились на уютной кухоньке с пиалами в руках.
— Ну, давай, Ласка, рассказывай о подвигах своих! — велел Зимородинский.- А я буду внимательно слушать. И на ус мотать! — Он усмехнулся.
— Что рассказывать? — Ласковин тянул время. Он прикидывал, что можно говорить Славе, а о чем лучше и умолчать.
— Все! — сказал сэнсэй.- Вижу ведь, миркуешь: это — дам, а это — милой оставлю! Так не получится!
«Посмотрим»,- подумал Андрей. И для начала выложил «мафиозную» часть своих «подвигов». До момента, когда отец Егорий выговорил его у нового лидера «тобольцев».
— Добрая песня,- выслушав, резюмировал Зимородинский.- Но не та.
— То есть как? — осторожно спросил Андрей.- Я где-то слажал?
— Не то чтобы так, но и не так. Ну побегал, пострелял трошки, карма от этого не меняется. Так не меняется! Кто этот твой Егорий?
— Священник,- неохотно ответил Андрей.-
Я сейчас живу у него.
Ласковин не знал, как, мягко говоря, далекий от православия Зимородинский отнесется к тому, что ученик так крепко сошелся с попом.
— Очень хороший человек! — добавил он чуть ли не с угрозой.
— Это бесспорно,- усмехнулся Зимородинский — Ну как же, священник — и плохой?
И опять принялся разглядывать Ласковина, как искусствовед — старую картину. «Не подделка ли?»
Андрей заерзал на стуле.
— Может, еще чаю попьем? — проговорил Ласковин.
— Может, и попьем,- рассеянно отозвался Слава. Вид у него был как у рыболова, наблюдающего за прыгающим поплавком.
— Эй! — погромче произнес Андрей.- Может, я сам расскажу, а?
Терпеть не мог, когда его «сканировали» подобным образом.
«Когда-нибудь сам будешь делать то же!» — проклюнулся внутренний голос.
Как же! Зимородинский, Антонина, «двойник» в красных сапогах, Пашеров, провались он! Ласковин готов был поклясться: каждый из них, «заглядывая» ему в нутро, «видел» совсем не то, что другие.
Мысль эту можно бы назвать озарением, если б Андрей сам не скомкал ее: «Ни хрена они не видят!»
Тут он рассердился… и тут же «увял».
Сердиться на Зимородинского — себе дороже. Полным дураком выставит.
— Сам так сам,- тем временем согласился Слава.- Чаю так чаю…