— А то иной раз не удержался бы! — усмехнулся Потмаков.- Согрешил бы. Хоть и знаю, что не в том сила священника православного, коему не бить, а вразумлять подобает. Вот служба Апостольская! — заключил с удовольствием, как человек, удержавшийся от искуса.- Иное же — тяжкий грех!
— Вот-вот,- словно бы раздумывая, а на самом деле подначивая своего гостя, произнес отец Серафим.- В ком сила есть, тот согрешить боится, паствы своей держится, прихода. Но проворна вражина: пока добрый священник, греха боясь, десять заблудших вразумит, тысяча иных к сатане уйдет!
— А сам ты — как? — медленным, напряженным басом произнес Игорь Саввич.
— Борюсь,- коротко ответил отец Серафим.- И не я один.
— И что же?
— Трудно! — И устремив взгляд на отца Егория: — Ты нам нужен, брат! Ты — Богом отмеченный! Доброе дерево по плодам узнается, а дела твои — верные.
— И не я один.
— И что же?
— Трудно! — И устремив взгляд на отца Егория: — Ты нам нужен, брат! Ты — Богом отмеченный! Доброе дерево по плодам узнается, а дела твои — верные. Сила в тебе есть. И здесь тебя не знают, так что и руки твои будут развязаны. А вот решишься ли оставить все, что по сану положено, паствы своей уважение, славу пастырскую да еще грех на душу взять: силой силу отвесть?
— Ну, бесов гнать — христианину не грех,- проворчал отец Егорий.- Но как ты себе видишь: буду я, что ли, с дубиной ходить и головы мозжить сатанистам?
Образ этот Потмакова даже развеселил, и он хохотнул, хлопнув себя по колену.
— Нет,- не разделив его веселости, возразил отец Серафим.- Будешь ты вроде судьи над тем, на кого тень падет. Сам-то я не могу,- сказал он скромно.- Я ведь и не монах даже. Не зря ж и Церковью нашей подобные тебе правят.
— Не зря,- не уловив лести, согласился отец Егорий.- И ты, выходит, хочешь меня инквизитором сделать?
— Ну… — Хозяин усмехнулся.- Инквизиторы — это у латинян! У нас — иное. Так что ни мир, ни Церковь о подвиге твоем не узнают. И хвалы не вознесут. А труд тяжкий. Может, и дубину взять придется. Бог знает. Так что, если скажешь «нет», пойму.
— Соблазняешь меня?
— Может, и соблазняю,- согласился отец Серафим.- Знаю, что подвиг сей — тебе по духу!
— Переоцениваешь,- пробормотал отец Егорий, но растрогался. Мнением друга своего издавна дорожил. И верил ему, потому что был крепок в привязанностях не по времени, которое иной раз полностью меняло людей.
— А как же паства моя? — спросил все же, почти уж решившись.
— Преемника, брат, мы тебе подберем такого, что одобришь, человека достойного, не стяжателя, чтоб труд твой не растратил, а приумножил. И с иереем твоим — поможем. Чтоб отпустил тебя по причине важной, но… — подняв палец,- не той, что истинна. Время ныне для Церкви трудное, не каждый нас поймет, а многие и осудят!
— Преемник у меня свой есть, слава Богу. Но я еще не сказал «да»! — напомнил отец Егорий.
— Скажешь,- уверенно произнес хозяин.- Да я и не тороплю. Обсудить главное и сейчас можно. На нет — и суда нет.
— Нужно мне и внешнее дело иметь,- сказал Игорь Саввич.- Общину, допустим, вроде той, что дома у меня. Благотворительность тоже.
— Это неглупо,- согласился отец Серафим.- Но вот средства…
— То мое дело,- отрезал Игорь Саввич.- Если приеду, старосту своего возьму. Он уж давно жалуется, что в провинции тесно. А это такой человек, что деньги сами к нему идут. И честные деньги, что важно! А сам, хоть и торгует, о душе печется и Бога любит! — Сказано было с воодушевлением. Близок был отцу Егорию его староста.
— Бери, конечно,- охотно согласился отец Серафим.- Такие люди ныне дорогого стоят. Это ведь кому дары освящать, а кому и десятину платить. Эх! — проговорил, потирая руки,- жаль, день постный, а то бы водочки за доброе дело! Ох и важное дело начинаем, брат Егорий! — Он приобнял гостя за плечи.
— Душа от такого дела болит,- честно сказал Игорь Саввич.
— Болит,- согласился отец Серафим.- А ведь нельзя иначе!
Вернулась Мария Глебовна, принесла, покряхтывая, электрический самовар. Затем принялась выставлять на стол чашки, варенья, пирожки. Мимоходом, наклонясь к мужу, спросила:
— Поговорили?
— Да,- чуть слышно ответил тот.
— Умница!
И принялась разливать чай.
— Завтра чем заниматься намерен? — спросил хозяин.
— Да вот в собор схожу, проповедь твою послушаю,- улыбнулся отец Егорий.- А там… поброжу… по камешкам знакомым, поздороваюсь.
— Могу машину дать, хочешь?
— Да нет, я уж лучше пешочком. Хорошее у тебя варенье, Марья Глебовна! Черничку сама собирала?
— Где там! — махнула рукой хозяйка.- На рынке.
— Более ни с кем меня знакомить не будешь? — спросил Игорь Саввич.
— Нет. Всё — со мной. А иные… тебя знают.- Отец Серафим улыбнулся тонко.
— Конспирация?
— Полная! — подтвердил хозяин и добавил: — Легко с тобой, брат Егорий. И трудно. Твердый ты человек!
— «Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится»,- ответил отец Егорий.- А все же страшное дело: кровью за кровь брать!
— Ныне не шестнадцатый век,- возразил отец Серафим.- Да и мы… иные.
— Думаешь? — прищурился отец Егорий. Его собеседник промолчал.
— Ладно.- Игорь Саввич прихлопнул по столу большой ладонью: — Все уж сказано. Спасибо, матушка, сыт!