— Да вон он, легок на помине! — сказал кто-то.
Серая «Вольво-850» вывернула из-за угла и с визгом затормозила слева от автобуса.
— Где он? — еще из машины закричал Крепленый.
— Там! — Рыжий Корвет и не пытался скрыть неудовольствия.
Пара рук ловко плела веревку. Пальцы так и мелькали. Время от времени они подхватывали из пучка очередную нить, нет — волос, толстый, черный, и вплетали его в щетку остальных. Андрей знал эти руки. Свои собственные руки, правда, без каратэшных мозолей на суставах, но несомненно — его. Веревка все удлинялась, ложилась внизу упругими кольцами. Для чего она, Андрей не знал, но знал, что нужна…
— Давайте тащите его ко мне! — распорядился Крепленый, подчеркнуто игнорируя рыжего.
С Андрея сняли наручники, выволокли из автобуса. Крепленый пальцем приподнял ему веко.
— В самый раз! — констатировал он.
— Я с тобой поеду! — заявил Корвет, встав рядом.
— Я с тобой поеду! — заявил Корвет, встав рядом.
— На хрен ты мне нужен?
— Это я его положил!
Крепленый резко обернулся, улыбнулся, как оскалился.
— Сам управлюсь! — отрезал он.- Можешь двигать к пахану, доложить, что придурок у меня!
— Гришавин сказал: сразу к нему везти! — возразил рыжий.
— Вот с Гришавиным у меня базар и будет! — с угрозой произнес Крепленый, краем глаза наблюдая, как Ласковина втаскивают в «вольво». И, увидев, что с «погрузкой» закончено, поспешил к машине.
— В гараж! — велел он, плюхаясь на заднее сиденье.
— Ты даже не представляешь, Спортсмен, что я с тобой сделаю,- тихим голосом говорил Крепленый в ухо Ласковину.- Но я тебе сейчас расскажу. Сначала мы приедем в хорошее место. Хорошее место, Спортсмен, тихое, как морг. Там я возьму ножик и буду тебя резать. Долго резать, может, ночь, может, две ночи. Я буду стругать тебя по кусочкам, как полено, ты слышишь меня, Спортсмен? Я буду отрезать от тебя по кусочку, а Чиркун будет прижигать паяльничком… чтобы ты не умер раньше времени, Спортсмен. Мы отрежем тебе пальцы, уши, нос, яйца тоже отрежем, но не сразу, Спортсмен, не сразу! Куда нам спешить? Сначала мы тебя опетушим, я и мои кореша. А потом начнем резать. И прижигать. И кормить тебя будем, Спортсмен. Отрежем кусочек — и сварим. И покормим. Мы будем хорошо тебя кормить. Ре-гу-ляр-но! Я сам буду тебя кормить, Спортсмен…
Андрей плохо понимал, что шепчет ему Крепленый. Слова сливались в ровный невнятный шум, от которого усиливалась головная боль. Ласковин не знал, сколько они уже едут и где находятся. И не мог открыть глаза, чтобы посмотреть.
Машина остановилась. Холодный воздух обжег лицо Андрея, когда его вытащили из машины.
— Слышь, Крепленый, глянь, как его колотит! — сказал третий бандит.- Как бы не откинулся прямо счас?
— Не откинется,- уверенно сказал Крепленый.- Спортсмены, они крепкие. Тащи его в гараж. Потягу скажи: пусть едет. А за нами — утром. И чтоб ни звука, усек?
Андрея втащили внутрь, бросили на пол, навзничь. Подвешенная к потолку лампочка горела так ярко, что свет ее резал Андрею глаза даже сквозь веки.
Один из бандитов сел за руль «вольво», и машина уехала. Двое остались с Крепленым, один прикрыл дверь гаража, второй запустил обогреватель.
Крепленый налил себе стакан водки, проглотил половину, а остаток выплеснул Ласковину в лицо.
— Херовый ты спортсмен, Спортсмен! — сказал он и пнул Андрея в печень.- Трухлявый!
Удар перевернул Ласковина на бок, и его снова вырвало. Желчью.
С огромным усилием Андрей открыл глаза и увидел кусок серого бетона и какие-то расплывающиеся тени. Что-то твердое с тупой болью давило на ребра. Какой-то выступ на полу… Тот, другой, не приходил.
«И не придет!» — вдруг понял Андрей. Он там, в ночных кошмарах, а здесь, в реальности, только реальные кошмары… Тупая боль сменилась острой. Металл, кусок металла или, может, кирпича остро вонзался в бок. Андрей пошевелился, и боль ослабла.
Глава тринадцатая
— Ты только не сдохни, Спортсмен! — озабоченно проговорил Крепленый, присаживаясь на корточки около Ласковина.- Чиркун! Налей мне еще стакан! Вот, Спортсмен, позырь! — И поднес к глазам Андрея узкий, бритвенно острый нож.
— Чиркун! Налей мне еще стакан! Вот, Спортсмен, позырь! — И поднес к глазам Андрея узкий, бритвенно острый нож.- Видишь, Спортсмен? Видишь?
Андрей действительно разглядел полосу металла, от которой отражался электрический свет. Но еще он понял, что предмет, упирающийся ему в ребра,- выпавший из кармана куртки «вальтер». Тот самый, крепленовский.
Ласковин почти бессознательно скреб пальцами по выступу рукоятки. Он цеплялся за пистолет, как утопающий за соломинку. Для того чтобы высвободить оружие, надо было приподняться, но даже это было сейчас Андрею не по силам. Пусть ему и удалось бы вытащить пистолет, ведь нужно еще выстрелить, а выстрелив — попасть… в какую-нибудь из теней, что плыли перед глазами.
Чиркун подал Крепленому стакан. Тот отхлебнул водки, поставил на пол.
— Выпить хочешь, Спортсмен? — И толкнул Ласковина кулаком в грудь, отчего тот снова опрокинулся на спину.
Пальцы Андрея сжались на рукояти «вальтера». Там, на Разъезжей, он не удосужился поставить его на предохранитель, и, когда палец его нажал спусковой крючок, оглушительно грохнул выстрел.