— Сядь,- сухо сказал Сипякин и, отвернувшись от окна, уткнулся в бумаги.
Андрей ceл, посмотрел на макушку шефа (реденький пух на розовой коже), потом на Абрека. Тот подмигнул: не дрейфь, парень!
Ласковин взял со стола красочный проспект фирмы «Экзотика-тур», изучил львиный прайд и флегматичного верблюда на фоне пирамид…
— Нарубил ты дров, Ласковин,- не поднимая головы, сказал Сипякин.- Не ожидал от тебя.
Андрей пожал плечами.
— Если вы о вчерашнем, Виктор Петрович,- произнес он,- то скорее из меня пытались наломать дров. Не знаю, что там наговорили…
— Заткнись! — рявкнул Сипякин.- Абрек, выйди!
Ласковин удивился. Удивился и сам Абрек, но тем не менее без звука покинул кабинет.
— Мне насрать,- все так же глядя в стол, произнес Сипякин.- Насрать, что там и как. Я тебя отмазал. Потому что ты — мой человек.
Удивился и сам Абрек, но тем не менее без звука покинул кабинет.
— Мне насрать,- все так же глядя в стол, произнес Сипякин.- Насрать, что там и как. Я тебя отмазал. Потому что ты — мой человек. Мой. Больше никаких разборок без моего ведома, ты понял меня?
— То есть проблем с гришавинскими у меня больше не будет? — хладнокровно поинтересовался Ласковин.
— Ты глухой? Я сказал — всё! «Тобольцы» о тебе забыли!
— Спасибо, шеф! — искренне поблагодарил Андрей.- Я перед вами в долгу!
— Еще в каком,- пробурчал Сипякин.- Всё. Отправляйся. Через час поедете с Митяевым в Пушкин. За наличкой. Митяев знает куда.
Ласковин вышел из кабинета, чувствуя внутри необъяснимое беспокойство. С чего бы это? Сказал же Конь: все урегулировано.
— Андрей! — окликнула его Фарида.- Шеф велел тебе лицензию на «газовик» оформить. Ты пистолет сам купишь или один из наших возьмешь?
— Обойдусь,- ответил Ласковин.- Стрелок из меня еще тот.
— Так что, бумагу не оформлять?
— Оформляй,- сказал подошедший Митяев.- Стрелять я сам буду. Или лучше ты, Фаридушечка?
— Кот ты, Митяев,- беззлобно сказала Фарида и, бросив взгляд на Ласковина, разгладила язычком помаду на губах.- А еще женатый человек!
— Лось большой,- пробасил Николай.- Всем хватит! Пойдем, Андрюха, орешков поедим для восстановления сил.
— Так я бумагу оформляю? — крикнула вслед мужчинам Фарида.- Да?
— Да! Что у тебя там вспучилось? — спросил Митяй.- Расскажешь?
— Угу,- кивнул Андрей.- Только давай сначала чайку заварим. Пить хочется страшно, а времени у нас в обрез, верно?
— Времени у нас — море. Сорок пять минут,- возразил Митяй.- Хочешь, анекдот расскажу? Едут два ковбоя по прерии…
— Да знаю я его! — отмахнулся Ласковин.
— Жаль,- искренне огорчился Митяй.- А футбол вчера с бразильцами смотрел?
— Трахался я! — сказал Ласковин.- С корейцами!
— Это с Ленорочкой? Эх, я…
— Митяй, будь другом, помолчи пару минут! — взмолился Ласковин.
Андрею очень хотелось разобраться, что за заноза засела внутри и не давала успокоиться. Он ход за ходом восстановил в памяти свой разговор с шефом и решил, что причина тревожного сигнала может быть только одна. За всю их беседу Конь ни разу не посмотрел на Андрея.
Вечером Ласковин позвонил Гудимову.
— Все в порядке,- сообщил он.- Вопрос улажен.
— Да, спасибо, Андрей.
Голос у Мишки был странный, какой-то бесцветный. Ласковин насторожился.
— В чем дело, Михаил? — спросил он.- Я же сказал: все в порядке. Мой шеф рассосал конфликт.
— Я понял,- тем же «мертвым» голосом ответил его однокашник.
— Мишка? — снова, еще более обеспокоившись, спросил Андрей.- Что-то случилось?
— Виктор в больнице.
— Что-то случилось?
— Виктор в больнице. В реанимации.
— Так,- сказал Ласковин севшим вдруг голосом.- Ясно… — И почувствовал, как потяжелели кисти рук.- Прости! — добавил, спохватившись.
— Ты пытался помочь,- сказал Гудимов.- Я же понимаю.
— Когда? — спросил Ласковин.- Когда его избили?
— Машина,- сказал Михаил.- Его сбила машина.
— Да ты что? — воскликнул Андрей.- Вот непруха!
— Это не случайность, Андрей.
— Почему ты так думаешь?
— В больнице сказали: он был пьян.
Андрей молчал, и Гудимов продолжил:
— Меня дома не было. Мать сказала: звонили. Мужчина. Витя ушел, сказал: скоро приду. А через полчаса позвонили из милиции.
— Как он?
— Плохо. Что-то с шеей. И почки. И перелом бедра.
— Миша,- спросил Ласковин,- машину видели? Чья она?
— Видели. Темные «Жигули» с белой дверью. Будут искать.
— Что значит темные? Черные? Серые?
— Андрей! Семь часов вечера было. Господи, да какая теперь разница? — В голосе Гудимова плеснулось отчаяние, но он тут же загнал его внутрь.- Извини, Андрей. Давай потом поговорим.
— Конечно,- спохватился Ласковин.- Завтра тебе позвоню. Где он лежит?
— На Восстания. Это…
— Знаю. Пока, Миш. Мне очень жаль!
— Ты ни при чем,- сказал однокашник.- Пока. Я позвоню сам, ладно?
— Звони, конечно!
Андрей положил трубку и сразу же начал обуваться. Через полчаса он остановил машину у дома, где жил Конь.
Виктор Петрович Сипякин владел просторной шестикомнатной квартирой на четвертом этаже.
С видом на Неву. Площадь ее была никак не меньше двухсот квадратных метров, а то, что половина окон выходила на Адмиралтейскую набережную, делало стоимость этих апартаментов невообразимой для среднего петербуржца. Андрей бывал здесь пару раз, и у него сложилось ощущение, что это не жилье, а банкетный зал. Впрочем, Сипякин жил здесь, и жил один, если не считать неотлучно находившегося при нем Абрека. Мысль о человеке, бродившем в полутьме по анфиладам четырехметровой высоты комнат, вызывала у Ласковина странные ассоциации.