— На доброе здоровье, отец Егорий! Да вы бы шли почивать, я вам уж и постель постелила.
— Верно, Игорь,- поддержал отец Серафим,- шел бы ты спать, лица на тебе нет.
— Пожалуй, да,- тихо сказал отец Егорий.- Устал. Ну ладно, помолимся — и ко сну.- И, немного помолчав: — А тебе — спасибо. За доверие.
— Тебе спасибо,- улыбнулся отец Серафим.- Отказался бы — уж и не знаю, что делать тогда!
— Потому и не отказался. Ну давай: «Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ; не лиши нас и Небеснаго Твоего Царствия…»
Глава четвертая
Отец Егорий заглянул в печь и подбросил туда еще пару полешек. Спать он не собирался, значит, ни к чему ждать, пока прогорят. Ему захотелось есть. А потом — курить. Он даже ощутил, как удобно лежит в руке вересковая трубочка, услыхал звук втягиваемого чрез нее дыма. Игорь Саввич даже головой мотнул, чтобы отогнать наваждение. Десяток с лишком лет как оставил он зелье: только строгий к себе может быть строг к другим, меньшим.
«Который теперь час?» — подумал он. Часы были в кармане пальто, пальто — в сенях. В сени же идти не хотелось. Не потому что там холодно.
К стыду своему отец Егорий понял: боязно.
После проветривания на кухне стало свежо. Отец Егорий подвинулся ближе к печке и вновь глянул на открытые страницы. И опять не смог читать: глаза бегали по одной фразе, никак не зацепляясь за смысл.
Никогда и никого не боялся Игорь Саввич Потмаков. Не потому, что сызмальства был крупнее и сильнее сверстников, не потому, что родители, люди известные и весомые в обществе, оберегали, как могли, единственного сына… Всю жизнь, без малого пять десятков лет, чувствовал над собой Игорь Саввич мощную и добрую руку. Какое бы дело он ни затеял, рука эта расчищала путь, надежно укрывала с тыла. Имя этой руки было Бог. Потому шел Игорь Саввич по лезвию ножа уверенней, чем иные — по бетонному мосту: знал, куда ступать. Ныне ж ощутил он вдруг, что один. И беззащитна сейчас его спина. Ощутил и содрогнулся.
Тогда, летом, приняв предложение Серафима, он сделал свой, свой выбор. Было ли это ошибкой? Или настало время зрелости? Страшно стало отцу Егорию, но осознав, отчего ему страшно, он почувствовал облегчение. И даже улыбнулся, раздвинув густые усы. А улыбнувшись, встал. И обошел весь дом, снизу доверху, зажигая повсюду свет. И пусто было в доме: ни бесов, ни воров, ни призраков. Пусто!
И удостоверясь в этом, вышел Игорь Саввич в холодные сени, вынул из кармана пальто круглые часы, откинул крышку…
Прошло два часа. Угли в печке прогорели. Стало совсем тепло, и отец Егорий задвинул вьюшку. Налив себе еще чаю, он сел, поерзал, устраиваясь, положил руку на Писание…
— Do you not know, brother,- for I’m speaking to men who knows the law — that the law has authority over a men only as long as he lives? — произнес приятный мужской голос за спиной.
Игорь Саввич вскочил, опрокинув стул. В неизвестно откуда взявшемся на кухне просторном кожаном кресле, небрежно закинув ногу за ногу, преспокойно сидел он сам, Игорь Саввич Потмаков. Только не в спортивном трико, а в отлично сшитом сером костюме в тонкую черную полоску.
— Что? — спросил ошарашенный отец Егорий.
— Да? — вежливо откликнулся двойник, покачивая острым носком туфли.
— Ты сказал: пока он живет.
— Ах, это? — Двойник негромко рассмеялся.- «Разве вы не знаете, братие,- ибо говорю знающим закон,- что закон имеет власть над человеком, пока он жив?» Послание к римлянам святого Апостола Павла, глава шестая, стих первый.
— Глава седьмая,- машинально поправил отец Егорий, и двойник вновь вежливо рассмеялся.
У него был приятный смех, и при всем своем сходстве он не был точной копией отца Егория. Волосы его были аккуратно подстрижены и не тронуты сединой, борода тоже без проседи, короткая и ухоженная, а кожа лица гладкая и загорелая, отчего он казался лет на десять моложе отца Егория. В дополнение ко всему на переносице двойника удобно сидели элегантные очки с чуть задымленными стеклами.
— Ты — бес? — напрямик спросил отец Егорий. Двойник рассмеялся в третий раз.
— Это ты — бес,- сказал он дружелюбно.-
Я же — человек! — И отстучал пальцами на носке туфли пару тактов «Рондо в турецком стиле».
— И как же звать тебя, человек? — тоже усмехнувшись, но отнюдь не добродушно, поинтересовался отец Егорий.
— Потмаков Игорь Саввич. А если покороче — господин Потмаков.
— Ну, ну.- Отец Егорий поскреб волосатый затылок.- И за каким лешим ты, господин Потмаков, припожаловал?
Двойник встал и легким шагом пересек кухню, расточая запах дорогого одеколона. Ростом он не уступал отцу Егорию, но двигался быстрей, пружинистей.
Ростом он не уступал отцу Егорию, но двигался быстрей, пружинистей. И фигура у него была стройной, без обозначившегося живота. Хотя, может быть, дело было в костюме.
— Мы, настоящие люди,- произнес двойник глубоким баритоном,- склонны думать о вас, сотворенных, с пренебрежением. Когда я говорю «мы», то, разумеется, имею в виду и себя.- Двойник, остановясь, качнулся с носков на пятки и обратно, поправил и так безукоризненно уложенные волосы и снова заходил от стены к стене. Кухня была ему явно тесна.- Но,- продолжал двойник,- презрение не кажется мне чувством, достойным культа. Поэтому я здесь. И беседую с тобой как с равным.