Засунув руку внутрь, Саймон вынул контейнер с костями.
В основном тут лежали фрагменты, однако Джозефина заметила несколько цельных кусочков, сохранившихся по прошествии веков, тогда как другие части скелета растрескались и истерлись. Взяв в руки один из кусочков, она ощутила, как по шее пробежал холодок.
— Кости запястья, — пробормотала она, а про себя добавила: «Человеческие».
— Я предполагаю, что все это принадлежало одному и тому же человеку. Да, действительно многое вспоминается. Жара и пыль. Восторг оттого, что ты находишься в гуще событий, где в любой момент твой совок может соприкоснуться с историей. Это еще до той поры, когда мои старые суставы перестали слушаться. До того, как я вдруг состарился — даже и не думал, что со мной это случится. Мне казалось, что я бессмертен. — Саймон печально усмехнулся, словно в недоумении, что десятилетия, пробежав так быстро, заставили его томиться в слабом теле. Поглядев на контейнер с костями, он проговорил: — Без сомнения, этот бедолага тоже считал себя бессмертным. А потом увидел, как его товарищи сходят с ума от жажды. Как вокруг него гибнут воины. Уверен, он даже не представлял, что им приходит конец. Но именно это по прошествии веков случается со всеми самыми выдающимися империями. Они изнашиваются и превращаются в обычный песок.
Джозефина осторожно положила кость запястья обратно в контейнер. Всего лишь останки, кальций и фосфаты. Кости отслужили свой век, хозяева умерли и оставили их, как оставляют какую-нибудь трость. Эти фрагменты — все, что осталось от персидского воина, обреченного на гибель в чужестранной пустыне.
— Он входил в пропавшее войско, — проговорила она.
— Он входил в пропавшее войско, — проговорила она.
— Я почти уверен в этом. Один из обреченных воинов Камбиза.
Джозефина посмотрела на Саймона.
— Вы были там вместе с Кимбаллом Роузом.
— О, это были его раскопки, и он выложил за них кругленькую сумму. Нужно было видеть команду, которую он собрал! Десятки археологов. Сотни землекопов. Мы приехали туда, чтобы найти один из святых Граалей археологии, такой же эфемерный, как Ковчег Завета или могила Александра. Пятьдесят тысяч персидских солдат просто-напросто сгинули в пустыне, и мне хотелось присутствовать в тот момент, когда их обнаружат.
— Но их не обнаружили.
Саймон покачал головой.
— Мы копали два сезона, а найти удалось лишь кусочки костей и металла. Без сомнения, это останки отставших воинов. Трофеи были настолько скудными, что ни Кимбалл, ни египетское правительство не захотели забрать их. Поэтому они оказались у нас.
— Я не знала, что вы работали с Кимбаллом Роузом. Вы никогда не говорили, что знакомы с ним.
— Он прекрасный археолог. И чрезвычайно щедрый человек.
— А его сын? — тихо спросила Джозефина. — Вы хорошо знали Брэдли?
— А, Брэдли. — Саймон снова поставил коробку на полку. — Все хотят узнать о Брэдли. Полиция. Вы. Но, по правде говоря, я с трудом помню этого мальчика. Я не верю, что сын Кимбалла может представлять для вас угрозу. Следствие крайне несправедливо к его семье. — Саймон повернулся к Джозефине, и внезапная сила его взгляда смутила ее. — Он заботился исключительно о вашем благе.
— Что вы имеете в виду?
— Из всех соискателей, которых я мог взять на работу, я выбрал вас. Потому что он попросил меня сделать это. Он разыскивал вас.
Джозефина попятилась.
— Вы действительно не знали об этом? — спросил Саймон, придвигаясь к Джозефине. — Он все это время был вашим тайным другом. Он просил меня ничего не говорить, но я думаю, что вам пора узнать об этом. Всегда хорошо знать, кто наши друзья, особенно если они так щедры.
— Друзья не пытаются убить тебя. — Джозефина обернулась и поковыляла прочь, возвращаясь к каньону из ящиков.
— О чем это вы? — крикнул Саймон.
Джозефина продолжала свой путь по лабиринту, стремясь добраться до выхода. Она слышала, что Саймон идет за ней, постукивая тростью по бетону.
— Джозефина, полиция жестоко ошибается насчет него!
Миновав изгиб лабиринта, она увидела впереди дверь — слегка приоткрытую. «Разве мы ее не закрывали? — пронеслось в голове. — Я точно помню, что закрывали».
Стук Саймоновой трости приблизился.
— Теперь я жалею, что сказал вам, — сознался он. — Но вам и вправду стоит знать, как добр к вам Кимбалл.
«Кимбалл?» — удивилась про себя Джозефина.
Она обернулась.
— Откуда он вообще знает обо мне?
И в этот момент в цоколе погас свет.
24
Уже наступила ночь, когда Джейн, выбравшись из своего «Субару», под проливным дождем помчалась к входу в Криспинский музей. Парадная дверь была не заперта, и Джейн протиснулась в нее вместе со свистящим влажным ветром, подхватившим брошюры со стойки приемной и разметавшим их по сырому полу.
— Что, пришла пора строить ковчег? — поинтересовался патрульный, который нес караул у стойки приемной.
— Да, там влажновато. — Джейн, мрачно скинув свой плащ, повесила его на одежный крючок.
— Никогда не видел, чтобы за лето выпадало столько осадков, а ведь я прожил здесь всю жизнь.
Говорят, это из-за глобального потепления.
— А где все? — спросила Джейн, бесцеремонно оборвав беседу, отчего лицо патрульного вытянулось. После того, что случилось этим вечером, у нее не было настроения обсуждать погоду.