В помещении пахло сухим зерном, старым деревом, мшистым мельничным лотком, водой. Внутри было сумрачно, свет, падающий из двух маленьких окошек и из двери, пронизывал лучами воздух, насыщенный мучной пылью. Мельник вышел из-за жерновов, потирая руки, чтобы очистить их от мучной пыли. Когда он появился в полосе света, Ада увидела, что его волосы, брови, веки и волоски на руках покрыты светло-серым мучным налетом.
— Пришли за почтой? — спросил он.
— Если для меня что-нибудь есть.
Мельник прошел в почтовую контору — маленькую пристройку с покатой крышей. Он вернулся с письмом в руке и, взглянув сначала на одну сторону конверта, потом на другую, протянул Аде. Ада сунула письмо в книгу, которая была у нее в кармане, и отправилась вверх по дороге к усадьбе Суонджеров.
Она обнаружила Эско у конюшни. Склонившись над колесом телеги, он вбивал кувалдой в ось чеку, вырезанную из ветки белой акации. Когда Ада подошла к нему, он выпрямился, опустил кувалду и навалился на телегу, ухватившись за верхний борт обеими руками. Казалось, нет большой разницы между его руками и деревом, из которого были сделаны борта телеги. Рубашка его пропотела, и, когда Ада подошла ближе, она почувствовала запах пота, напоминавший запах мокрой глины. Эско был высокий и худой, с маленькой головой и клоком сухих седых волос, который торчал, как хохолок на головке синицы.
Он охотно оставил свою работу и повел Аду к дому через ворота во двор. Эско поставил вдоль изгороди ясли, и заостренные верхушки кольев были все обглоданы скучающими лошадьми.
Эско поставил вдоль изгороди ясли, и заостренные верхушки кольев были все обглоданы скучающими лошадьми. Двор был пуст, чисто подметен, без единого кустика или цветочной клумбы, только с полдюжины больших дубов да крытый колодец — нововведение для этой страны, изобилующей проточной водой, однако совершенно необходимое, так как место, которое Суонджеры выбрали для поселения, называлось Безручейная лощина. Большой дом был когда-то выкрашен в белый цвет, но краска поблекла и облупилась, оставив пятна величиной с кулак, так что можно было сказать, что теперь он напоминает серую в яблоках кобылу, хотя дело шло к тому, что вскоре он станет полностью серым.
Салли сидела на пороге, нанизывая на бечевку бобы для просушки, и пять длинных связок уже висели у нее над головой на стропилах крыльца. Все в ней было округлым — и лицо, и фигура; кожа у нее блестела и лоснилась, как сальная свеча, а седеющие волосы были покрашены хной до цвета той полосы, что идет вдоль спины мула. Эско пододвинул Аде стул с прямой спинкой, затем зашел в дом и принес второй такой же для себя. Он тоже принялся нанизывать бобы. Об обеде ничего не было сказано, и Ада посмотрела на бледное небо. С некоторым разочарованием она заметила, что яркое пятно, где за дымкой стояло солнце, указывало на то, что полдень миновал. Суонджеры давно уже пообедали.
Они с минуту сидели молча, раздавались лишь треск бобов и шипение, с которым игла Салли продырявливала их кожуру, да из дома доносилось громкое тиканье часов в футляре, маятник которых громко отстукивал «тик-так». Эско и Салли работали вместе, их руки иногда сталкивались, когда они одновременно тянулись к корзине за бобами. У них обоих были неспешные, замедленные движения, они были предупредительны друг к другу и прикасались к каждому стручку так, словно тот требовал предельной нежности. Хотя они не были бездетной парой, в своем браке им посчастливилось сохранить любовную атмосферу, как это часто бывает у бесплодных супругов. Казалось, им никогда не надоест ухаживать друг за другом. Ада думала, что они счастливая пара, но не видела ничего выдающегося в их отношениях. Прожив всю жизнь с вдовцом, она не имела представления, каким может быть брак и какой ценой иногда приходится платить за каждый день, проведенный вместе.
Вначале разговор зашел о войне, о том, что перспективы неутешительные, федералы уже в горах на севере и положение в Виргинии становится все безнадежнее, если верить газетным заметкам о позиционных боях у Питерсберга. И Эско, и Салли смутно представляли, что это за война, точно зная лишь то, что они в целом не одобряют ее и что Эско уже в том возрасте, когда ему требуется помощь на ферме. По этим и многим другим причинам они были бы рады узнать, что война закончилась, и увидеть, как их мальчики идут домой вверх по дороге. Ада спросила, есть ли какие-нибудь вести от их сыновей: оба сына Суонджеров были призваны в армию. Но они не слышали о них ни слова в течение многих месяцев и даже не знали, в каком они штате.
Суонджеры были против войны с самого начала и до последнего времени, в целом они сочувствовали федералам, как и многие в горах. Но Эско ждал беды с обеих сторон, опасаясь одинаково и тех и других, хотя сейчас больше федералов, которые перевалили через большие горы на севере. Он опасался, что они скоро придут в поисках еды, возьмут все, что захотят, не оставив им ничего. Он был недавно в окружном центре, и там по всему городу ходили слухи, что Кирк и его синие мундиры уже стали совершать набеги у границы штата. Приходят к семье ночью и грабят ферму, крадут всех животных, которых могут найти, и каждый кусок еды, который могут унести, а на прощание поджигают конюшню.