— Не верь ему, госпожа! — прошипел Мулэй. — Если у него и текст и полное заклинание, почему он не желает стать единоличным правителем?..
— Потому, что ему не достичь Бен Мора ко дню осеннего равноденствия, ответила она. — Обнаружь он текст Скелоса прежде меня, думаешь, стал бы он теперь со мной торговаться?..
— Так ты принимаешь мои условия? — спросил Тот-Амон.
Хатор-Ка быстро прикинула про себя все плюсы и минусы этой сделки… Без истинного Вызывания ее в самом деле ожидала кошмарная гибель. Ну а если Тот-Амон вздумал научить ее ложному заклинанию?.. Нет, таким образом он ничего не выиграет, ибо в этом случае повелителем вместо нее становился Джаганат. Что ж, потом у нее будет масса времени, чтобы перехитрить и предать Тот-Амона.
Что ж, потом у нее будет масса времени, чтобы перехитрить и предать Тот-Амона.
— Принято! — решительно сказала она. — Но с одной оговоркой. Предателя Сенмута ты отдашь мне.
— Согласен, — кивнул Тот-Амон. — Тем более что мне он все равно больше не нужен.
Он сделал жест рукой, и в комнату вошли двое его слуг-людей. Они вели связанного Сенмута.
Хатор-Ка вперила в изменника змеиный взгляд. Тот под этим взглядом так и обмяк.
— Нам предстоит еще одна церемония, — сказала она. — Там требуется жертва. Ты как раз подходишь, Сенмут!
Его глаза округлились от ужаса: он сам был жрецом и без труда понял, на что она намекала. Слуги поволокли его прочь. Вопли предателя постепенно стихли в отдалении…
Глава двенадцатая
ПЕЩЕРАМИ ДЕМОНА
— Где-то здесь все-таки должно быть отверстие, — сказал Куланн. Прошел уже примерно час после восхода солнца. Трое спутников обшаривали дно странной ямы, пытаясь отыскать проход в подземелья, где скрылись виденные ими исчадия зла.
Конан, действуя эфесом кинжала, тщательно выстукивал камень, но пока безо всякого толку. Осязание и звук говорили об одном и том же: повсюду сплошной камень. Без каких-либо признаков пустот.
Ча тем временем изучал странные рельефы, разбросанные по дну. Кое-что, похоже, было высечено из цельного монолита, другое — отлито из расплава. Третьи фигуры состояли из камня, резко отличавшегося от местных пород. Казалось, они каким-то немыслимым образом выросли прямо на своих местах…
— Эй, кхитаец! — окликнул колдуна Конан. — Иди лучше помоги отыскать лаз внутрь! Потом разберешься со своими фигурами!
— Твоя слишком торопится! — заявил Ча. — Здесь много всякая интересная. Может, потом никогда не имей возможность увидеть подобное. — И он слегка пнул один из «выросших» валунов: — Вот это, например, не имеет никакого отношения к нашему миру. Это произошло из пустых пространств далеко за пределами нашей Вселенной с ее звездами и планетами. Никогда ничего похожего не видал!
Конан, имевший весьма смутное понятие о том, что такое планета, наотрез отказался удивляться.
— Сейчас не время ахать над диковинами, — сказал он. — Надо забраться туда и отыскать пленников, да притом успеть вылезти наружу прежде, чем зайдет солнце и нелюди опять начнут разгуливать по горам!
Кхитаец обошел стены ямы, потом внимательно обозрел пол.
— Нет здесь никакого входа, — уверенно заявил он наконец. — Мне кажется, я знаю, каким образом они это делают, но таким путем пройти мы не сможем. Надо забраться выше, в пещеру Крома. Возможно, что там…
Куланн покачал головой:
— Туда мы входим только ради наиболее значительных священнодействий, да и то — одни лишь вожди. Мало кто вообще бывал там, кроме старейшин. Мы не хотим навлечь на себя немилость Отца Крома…
Но Конан уже заметил тропинки, протоптанные по земле и относительно рыхлому щебню. Было похоже, что народ нелюдей вовсю сновал туда-сюда между пещерой и ямой.
— У вашего Крома последнее время было столько незваных гостей, — сказал Ча, — что еще троих, я имею в виду двоих немытых варваров и одного кхитайского мудреца, Он вообще вряд ли заметит.
И волшебник первым двинулся вверх по склону, прямо к зияющему входу в Обитель Крома. Внутренность пещеры оказалась безобразно загажена. Повсюду валялись испражнения и вонючий мусор — ни дать ни взять брошенная стоянка очень распущенного войска. При виде оскверненной святыни оба киммерийца пришли в тихую ярость, но ни тот ни другой ничего не сказали.
Потом Конан отпихнул в сторону груду обугленных поленьев, оставшихся от костра, и обнаружил под ними несколько начисто обглоданных костей. Человеческих.
Они забирались все глубже внутрь, пока не начал иссякать проникавший снаружи солнечный свет. Пещера здесь резко расширялась, уходя в кромешную тьму, лишь впереди виднелось что-то вроде гигантского валуна. Присмотревшись, люди увидели, что валун был не чем иным, как нижней частью скульптуры — парой гигантских ступней. Когда глаза начали привыкать к темноте, сделалось возможно различить всю статую, возвышавшуюся над головами. Она представляла собой великана, сидевшего на каменном троне. Оттуда, где они стояли, его можно было различить лишь до груди. Плечи и голова тонули в непроницаемом мраке.
— Это Кром, — сказал Конан. — Его изображений нет больше нигде. Я не знаю, кто сделал эту статую. Мой народ не владеет подобным искусством.