— Прекрасно, Птах-Менкаури, прекрасно, — отмахнулась от доклада хозяйка земель. — Попозже вечером ты все это изложишь мне письменно. Меня особенно интересует, как дела с добычей камня для новых храмов в Кеми. Тамошним жрецам уже не терпится приступить к строительству.
— Все будет сделано как ты велишь, госпожа, — пообещал надсмотрщик, простираясь в пыли возле носилок. Не в пример многим своим «коллегам» по колдовской иерархии Стигии — аскетам, углубленным исключительно в духовные сферы, — Хатор-Ка числилась еще и среди богатейших землевладельцев своей страны. Богатства ничуть не уступали ее чародейским способностям. И то и другое позволяло ей по-хозяйски заправлять в приречной стране.
Носилки двигались по несколько возвышенной дороге, вымощенной белым песчаником. Она тянулась от далекого укрепления, постепенно спускаясь к реке. По бокам расстилались тучные и ухоженные земли, на которых и в эту самую минуту не прекращался усердный труд. По временам у дороги попадались статуи, высеченные из зеленовато-черного камня. Фигуры походили одновременно на людей и животных и производили странное, беспокоящее впечатление. Работники не любили их рассматривать. Часто бывало: оглянешься — и кажется, что статуя передвинулась…
В стране храмов, одновременно возносящихся и подавляющих, святилище, принадлежавшее Хатор-Ка, иначе, как весьма скромным, назвать было нельзя.
Бог, которому она служила, был не из тех, что требуют роскоши. Храмовый дворец окружали здания поменьше. В них обитали слуги Хатор-Ка, ее рабы, жрецы и послушники. Во дворце обитала только она. В одиночестве.
Послушники внесли носилки в зал храмового придела. Вдоль стен рядами стояли колонны. Их капители в виде цветков лотоса тонули в потемках. В толстых стенах виднелись узкие маленькие окошки. Они располагались высоко наверху, дабы глаза мирян не могли подсмотреть ритуалы, отправлявшиеся внутри. Окошки служили в основном для проветривания: сквозь них наружу выходил дым благовоний… а то и куда менее приятные запахи, порою поднимавшиеся с алтаря. Освещался зал факелами, лампами и огромной «огненной корзиной», висевшей перед алтарем.
Носилки опустились на полированный пол, и Хатор-Ка сошла с них. Ее тут же приветствовал бритоголовый жрец; единственной деталью наряда, отличавшей его от послушников, был плащ из леопардовой шкуры, который ниспадал с одного плеча, оставляя другое обнаженным. Жрец преклонил колени и коснулся лбом пола возле сандалий Хатор-Ка.
— О Госпожа, Восседающая Одесную Отца Сэта, — проговорил он нараспев, добро пожаловать домой. Мы, Твои ничтожные слуги, желаем Тебе жить и здравствовать десять тысяч лет…
— Встань, Сенмут, — ответила она. — Даже мне смешно всерьез надеяться на такой срок! Однако, если наши планы принесут должные плоды, я получу в свое распоряжение по крайней мере девятьсот лет, а значит, по столько же достанется моим верным слугам. Все ли у нас хорошо?
Жрец поднялся на ноги:
— Все как нельзя лучше, госпожа. — Теперь, когда он оставил священнический тон, оказалось, что голос у него тихий и приятный. — Мы до последней мелочи исполнили все ритуалы, которые ты нам предписала, и пристально следили за твоими коллегами…
— Только один беспокоит меня, — сказала она. — Что слышно о Тот-Амоне?
— Наш соглядатай, проникший в его окружение, сообщает, что в минувшие недели он провел немало времени в трансе, вызываемом испарениями черного лотоса. Нет сомнения, что он занят подготовкой какой-то могущественной волшбы. Но никаких признаков того, что он ознакомился с пропавшим отрывком из Книги Скелоса, покамест не обнаруживается…
— Не случалось ли ему общаться с Тураном, Вендией или Кхитаем?
— Спустя несколько дней после твоего отъезда он получил послание от великого вендийского мага — Джаганата, — ответил Сенмут.
Услышав это имя, Хатор-Ка ощерилась:
— Какого рода послание?..
— Простой обмен любезностями, — заверил ее жрец. — Послание, по-видимому, представляло собой ответ на запрос Тот-Амона о свойствах вендийской породы синего лотоса. Джаганат пообещал прислать образцы цветов, когда они распустятся в следующий раз, и с ними — семена и немного почвы. По всей видимости, послание путешествовало в течение нескольких месяцев…
— Это утешает, — проговорила жрица. Значит, великие колдуны не обсуждали никаких страшных тайн. — Вознаградить соглядатая. И вот еще что, Сенмут…
— Да, госпожа?
Она бросила на него взгляд, от которого издохла бы и кобра.
— Если я обнаружу такого же соглядатая в своем собственном доме, Сенмут, ты пожалеешь, что вообще родился на свет.
Жрец сложил руки на груди и низко поклонился:
— Тебе нечего страшиться, госпожа моя. Я неустанно беспокоюсь о сохранности твоих тайн. А о безопасности твоей священной особы недреманно заботится отважный Мулэй…
В сопровождении только что упомянутого Мулэя Хатор-Ка обогнула алтарь и сквозь дверь вышла в жилую часть здания.
..
В сопровождении только что упомянутого Мулэя Хатор-Ка обогнула алтарь и сквозь дверь вышла в жилую часть здания. Там ее почтительно приветствовала группка девушек-рабынь. Они повели свою хозяйку принимать ванну. Горячую воду принялись таскать сразу, как только на реке был замечен черный штандарт Хатор-Ка. Весть об этом принесли во дворец вспышки начищенных бронзовых щитов, сверкавших на ярком стигийском солнце. По этому же сигналу и послушники помчались на берег с носилками.