— Повернись кругом, — приказала Хатор-Ка. Конан повиновался, не особенно понимая, с какой бы радости ему ее слушаться. Стигийка вновь подвергла его столь же тщательному осмотру, на сей раз со спины.
Стигийка вновь подвергла его столь же тщательному осмотру, на сей раз со спины. Затем проговорила: Кажется, ты подходишь.
Конан вновь повернулся к ней лицом. Он попытался оценить ее возраст, но поди пойми что-нибудь по неподвижной, бесстрастной стигийской физиономии. К тому же совершенно лишенной признаков возраста. Сколько ей лет?.. Все что угодно, от двадцати до сорока. И еще. Он вполне отдавал себе отчет в том, что женщина была прекрасна. Вот только красота эта почему-то нисколько не вдохновляла его как мужчину.
— Стало быть, ты киммериец, — сказала она. — Мне как раз требуется именно киммериец.
— А зачем тебе именно киммериец? — спросил он. — Прежде меня нанимали за то, что я неплохо дерусь, а временами — даже за то, что я опытный вор. Но еще ни единого разу — за то, что родом я из Киммерии!
Она слегка откинулась в кресле. Ее глаза были бездонны и непроницаемы.
— Я хочу, чтобы ты выполнил для меня некое поручение, связанное с поездкой на твою родину. Я хочу, чтобы ты отвез кое-что во вполне определенную пещеру в киммерийских горах. В качестве вознаграждения… — Ее рука исчезла в складках одеяний и вынырнула с кожаным мешочком. Мешочек упал на стол, громко зазвенев. — В качестве вознаграждения ты получишь вот это. Открой.
Конан взял мешочек и распустил завязки. Огоньки свечей заиграли на золотых монетах отменной аквилонской чеканки. Душа киммерийца возликовала, но ни на лице, ни в голосе не отразилось ничего, что могло бы выдать его чувства.
— И каковы же, — спросил он, — твои условия? Как обычно — половину сейчас, половину потом, когда сделаю дело?
— Нет. Если согласишься выполнить мое поручение — получишь все прямо сейчас.
— Ты слишком доверчива, — сказал Конан. — Почем тебе знать, что я не выкину твою посылку в ближайшие кусты, как только выеду отсюда?
— У меня много качеств, киммериец, — ответила Хатор-Ка. — Однако излишняя доверчивость в их число отнюдь не входит. Я слышала, люди твоего племени твердо держат данное слово. Дай клятву, что не подведешь меня и выполнишь поручение.
— Что ж, воля твоя, — сказал Конан. Подбросил мешочек и поймал его обратно в ладонь. — Клянусь доставить эту твою штуковину в Киммерию и отнести ее в горную пещеру, о которой ты говоришь.
— Этого недостаточно, — сказала Хатор-Ка.
— Почему? — спросил он озадаченно. — Я же дал слово! Я от него не отступаюсь!
— Ты должен, — потребовала она, — поклясться именем Крома.
Конан думал только о том, как бы скорее заполучить золото: размышлять ему было некогда.
— Хорошо, — сказал он. — Клянусь Кромом, что выполню твое поручение.
… Он пожалел об этих словах сразу, как только они сорвались у него с языка. Он с радостью отдал бы все золото, только чтобы их вернуть. Что могла эта женщина знать о Кроме?.. И каковы были ее действительные намерения?..
Хатор-Ка вновь поудобнее расположилась в кресле. На ее лице появилась жестокая улыбка.
— Этой клятвы ты не можешь преступить, киммериец, — сказала она. — Мы, стигийцы, многое знаем о самых различных Богах. Твой Кром безжалостен. Он не потерпит, чтобы кто-то всуе произносил Его имя!
— Вот это истинная правда, — нехотя признал Конан.
Женщина кивнула Мулэю, и тот отошел к роскошному сундуку, стоявшему в углу комнаты. Вынув из складок кушака увесистый ключ, житель пустыни отпер сундук и поднял крышку. Из глубины сундука появилась небольшая серебряная бутылочка, запечатанная свинцом. Конан заметил на печати иероглиф удивительно неприятного, смутно беспокоящего вида.
Хатор-Ка взяла бутылочку из рук слуги и передала ее Конану. Тот безо всякого энтузиазма взял сосуд и про себя удивился его легкости.
— Судя по весу, — сказал Конан, — бутылка пустая.
— Она не пуста, — заверила его Хатор-Ка. — В том, что тебе предстоит сделать, нет ничего сложного. Когда проникнешь в пещеру, разведи огонь. Потом откупорь бутылочку и вытряхни ее содержимое в пламя. При этом ты должен трижды громким голосом произнести мое имя. Тебе все понятно?
Конан почувствовал, как шевельнулись волосы на затылке. Колдовство!.. С которым он предпочитал по возможности не связываться!.. Но деваться было некуда: он дал свое слово. «Да накажет Кром меня, дурака», — подумал он зло. А вслух спросил:
— И что потом?
— На этом твоя работа будет окончена. Дальше поступай как знаешь, сказала она.
— Ладно, — пробурчал он, — все вроде выглядит просто. Ну и в какой горе твоя пещера? У нас в Киммерии полным-полно гор, и почти в каждой — пещеры…
— Пещеру, которая мне нужна, ты найдешь без труда, — сказала Хатор-Ка. Известна ли тебе гора, именуемая Бен Мор?
Тут-то сердце у Конана не то что просто упало — прямо-таки провалилось в самые сандалии.
— Бен Мор?.. — прошептал он благоговейно.
— Совершенно верно. Бутылочка должна быть опорожнена в огонь на рассвете в день осеннего равноденствия, в огромной пещере восточного склона горы, именуемой Бен Мор. — Хатор-Ка улыбнулась при виде откровенного ужаса, отразившегося на лице варвара. — Что-нибудь не так, Конан? Ты ведь, по-моему, считаешь себя героем. Неужели у тебя кишка тонка предпринять небольшое путешествие, влезть на гору и забраться в пещеру?