В Дорогобуже ушкуй причалил в день святого Фалалея. [17] Всем освобожденным пленникам князь разрешил отправляться к родному порогу — но покинули его всего шестеро невольников. Для остальных он купил три подводы, себе — доброго коня, и мерным ходом через три недели все они въехали в Москву.
На подворье князей Сакульских царило оживление. Мостовая перед баней была заставлена телегами и возками, в конюшне недовольно ржали лошади, сразу несколько слуг таскали внутрь воду, а еще трое — разгружали сено, сметывая его под навес в высокий стог.
Занятые работой, подворники не обратили особого внимания на новоприбывших. Так, глянули на заползающие в ворота телеги — и продолжили свои дела.
— Хорошо же дома хозяина встречают, — усмехнулся, спешиваясь, Зверев. — Видать, и забыли, каков князь Сакульский с виду.
— Мама-а! — первым спрыгнул с облучка и побежал к дому Андрейка. — Мама, ты где?! Посмотри, что у меня есть! Мама, я вернулся!
Когда он уже взбегал по ступеням крыльца, дверь распахнулась, навстречу выскочила Варя в легком ситцевом сарафане, подхватила его, крепко сжала. Следом же… Следом из дома вырвалась Полина, устремилась по ступеням навстречу. Зверев, забыв про все, кинулся к жене, крепко стиснул, стал покрывать любимое лицо поцелуями.
— Ой, батюшка, задушишь, — засмеялась она, подставляя губы. — Дохнуть дай хоть немного.
А двери опять захлопали, выпуская ребячью ватагу:
— Папка, папка вернулся!
— И вы здесь?! — Андрей отпустил княгиню, чтобы обнять детей. — Откуда?
— Знамо, приехали, батюшка, — пояснила жена, глядя, как он целует девочек. — Полгода, почитай, как нет. Токмо по письмам раз в три месяца и ведаем, что жив и здоров. От и приехали. Опять же в Москве уж третье лето как не бывали.
— Значит, прошлое лето мы в княжестве провели? — уже зная ответ, все же спросил Зверев. — И позапрошлое?
Через ее плечо он встретил пристальный взгляд Варвары, но приказчица тут же отвернулась.
— А как же, батюшка, — счастливо рассмеялась княгиня и снова прильнула к его груди. — Вместе…
Полина, радостная, весь вечер не отходила от мужа ни на шаг. Сама потчевала за столом, сама парила в бане, стригла бороду и помогала обривать голову, сама укладывала в постель. Варю же он встретил лишь раз, проходя по коридору от оружейной комнаты к лестнице. Оба замедлили шаг.
— У тебя красивые дети, князь, — заметила приказчица.
— Все дети, — добавил Андрей.
— Ты не бойся. Я всегда знала, ты муж венчанный… — Варя обошла его на расстоянии вытянутой руки и поспешила на кухню.
* * *
Судьба отвела супругам побыть вместе лишь две ночи да один день. И тот неполный. Поутру князь Сакульский посетил Посольский приказ, где получил запечатанный воском, тяжелый бочонок золота. Утром нового дня он с холопами привычным путем поскакал по Смоленской дороге.
В этот раз Зверев взял в пользование ладью. Обычная ладья вмещала команду в шестьдесят человек и пятнадцать тысяч пудов груза. [18] Князь резонно прикинул, что в пустые трюмы две с половиной сотни служилых людей она впустит без особого труда. Если, конечно, с самого начала урезать экипаж человек до десяти-пятнадцати. Вниз по течению с кораблем и десять человек управиться должны, на обратный же путь гребцы найдутся. Князья-бояре работать, может, и побрезгуют, но стрельцы и отроки никуда не денутся, на веслах посидят.
Князь Сакульский уже получил в Дорогобуже известность, как человек, возвращающий из полона татарских невольников — посему хозяин судна легко пошел навстречу его просьбам. Вот только массивная неповоротливая ладья катилась по Днепру куда медленнее ушкуя, ползла долго и нудно и добралась до Крыма только двенадцатого июля, заткнув своей тушей бухточку в расселине под Кучук-Мускомским исаром от края и до края. Андрей в сопровождении холопов поднялся наверх и гордо водрузил тяжелый бочонок золота на южной стене крепости. Однако навстречу ему вместо радостного и дружелюбного Барас-Ахмет-паши пришел угрюмый тощий Таха в неизменном полосатом халате.
Однако навстречу ему вместо радостного и дружелюбного Барас-Ахмет-паши пришел угрюмый тощий Таха в неизменном полосатом халате.
— Мой господин пребывает в отъезде из-за важных дел, доверенных ему лично Сулейманом Великолепным, всемудрым и добродетельным.
— Значит, подарочная сабля останется при мне, — тихо отметил себе под нос Зверев и громко спросил: — Это что-нибудь меняет, уважаемый?
— Ничего, русский зимми, — покачал головой турок. — Слово досточтимого Барас-Ахмет-паши священно. Если он поставил подпись под уговором, этот уговор будет исполнен… — И он указал на соседнюю гору, тесную из-за сотен собравшихся там людей. — Однако сроком исполнения назначено пятнадцатое июля в исчислении людей Книги. На сегодня невольники могут быть доставлены не все.
— Три дня мы можем подождать, — пожал плечами князь. — Полгода на хлопоты убили. За трое суток всяко ничего не изменится.
— Это не обязательно, русский зимми, — презрительно усмехнулся уголком губ Тахо. — Процедура обмена длительна. Мы можем начать ее сейчас и закончить к оговоренному дню.
— Тогда давай начнем, — согласился Андрей.