— Ты чего, дед? Озверел совсем?
— Я озверел?! — Волхв остановился и повернулся к нему. — Нечто это я тупостью безмерной тут красуюсь?! Я чему тебя учил столько лет, пень стоеросовый?! А ну, сказывай, как через зеркало Велеса в будущее глядеть незнаемое?
— Свечу из жира мертвого поставить надобно… — неуверенно ответил Андрей.
— Отчего из мертвого?
— Потому как свеча из живого жира лишь судьбу человека своего показывать способна. Того, из которого… — Князь наконец начал прозревать по поводу размеров своей глупости.
Того, из которого… — Князь наконец начал прозревать по поводу размеров своей глупости.
Что он знал о гибели отца? Только то, что тот не вернулся, а на месте последней его схватки возле реки Кшени спустя неделю нашли кровавые следы да обглоданные дикими зверьми человеческие кости. И он, вместо того, чтобы найти старые отцовские вещи со следами пота и жира, вытопить их, сделать свечу и глянуть в будущее — вместо этого он помчался на край света, чтобы предаться празднику мести.
Волхв прав: он воистину дикий необразованный идиот!
— Не спеши, — наблюдая за мимикой ученика, снизошел чародей. — Не беги свечи делать. Глянул я уже, как от просительниц о беде твоей услышал. Жив отец твой, здоров ныне. В полон взят степняками с тремя холопами. Один холоп, ведаю, от раны тяжелой сгинул. Остальные же и поныне целы.
— Жив? — В голове князя все мгновенно перемешалось.
Если отец жив — отчего за него татары до сих пор выкупа не просят? Хотя, да, конечно! По обычаю ратных пленников казна выкупает, родичей искать татарам ни к чему. Отчего до сих пор не выкупили? На Петров день по традиции русские с татарами пленными меняются. Странно… Но про то только в Москве узнать можно. И матушка, матушка в неведении!
— Вижу, в беспамятстве ты нонеча, — наконец разыскал среди горшков и коробок другую ложку колдун. — Говорить с тобой об ином чем бесполезно. Беги, чадо. Путь твой мне известен, совесть же к деяниям потребным направит. Ступай.
— Лютобор… — Андрей сбежал по ступеням, крепко обнял старика: — Лютобор…
Нужные слова почему-то никак не шли в голову.
— Да понял я все, чадо, понял, — голос колдуна дрогнул и потеплел. — Как душа успокоится, сам придешь. Ныне же поспешай.
Хозяйка Бабино
На пути домой князь Сакульский гнал скакуна во весь опор и влетел в ворота на совершенно взмыленном коне, из-под упряжи которого падала на снег крупными комками чуть розоватая, едко пахнущая пена.
— Матушка где? — крикнул он подворнику, бросая ему поводья.
— В храм ушла, на литургию. Службу отстоять, причаститься, — степенно ответил смерд. — Эк загнали вороного-то… Выхаживать надобно, как бы не запарился.
— Ну так выхаживай, я же тебя поить его не заставляю! — притопнул Зверев. С одной стороны, ему хотелось мчаться с благой вестью со всех ног, с другой — церковь не то место, где можно бегать, обниматься и радоваться. Тем более во время службы.
— Баню топят, княже, — сообщил ему подворник, уводя скакуна обратно за ворота. — Как ты и повелел.
— Баня — это хорошо, — пробормотал Андрей.
Как ни спешил князь ринуться на выручку, он отлично понимал, что сегодня сорваться с места не получится. В дорогу надо припасы собрать, и лошади после дальнего перехода еще не отдохнули. Холопы наверняка в церковь пошли, исповедаться за минувшие недели и причаститься — ему, нехристю, не чета. Вернутся незадолго до сумерек — а на ночь глядя с места опять же не снимешься. И сколько он тут ножкой ни стучи, как ни торопись — размеренную нынешнюю жизнь ему на ускоренные обороты не разогнать. Какой смысл здешним обитателям минуты или даже часы считать и экономить, коли путь отсюда до стольного града Москвы — две недели с поспешанием? Тут даже целый день потерянный ничего в делах не изменит. Из столицы до османских земель — пути еще месяц, не менее. А коли задержки случатся… С задержками — так и вовсе только по весне он до Крыма доберется.
Гони не гони, все равно терпением нужно запасаться по самые-самые гланды.
«И ведь точно без задержки не получится, — внезапно сообразил он. — В Москве подворье без приказчика, искать кого-то надобно. Боярам за пределы царства без государева дозволения отъезжать нельзя, придется к Ивану на прием пробиваться. Хорошо хоть, он мне без доклада, помнится, разрешил приходить… Все время, время, время… Вот проклятие, как бы и вправду до весны не застрять!»
Все еще не в силах унять зуд в ногах, он быстрым шагом пересек двор, забежал к себе в светелку, скинул верхнюю одежду. Заметался от стены к стене. Ему не сиделось и не лежалось. Хотелось действовать, сделать хоть что-то!
Но делать было совершенно нечего.
Чтобы как-то занять себя, Андрей пошел в баню, уже жарко протопленную — после вчерашнего мытья она и остыть еще толком не успела, — но пока с холодным чаном воды. Мимоходом он увидел свое отражение в бочке с водой: довольно длинная, давно не чесанная борода, темные густые усы, длинные, почти до плеч волосы. Князь остановился, хмыкнул, повернул назад в светелку. Он наконец-то понял, что нужно сделать в первую очередь.
Достав из ножен косарь, он покачал клинком возле окна, ловя блики на лезвие ножа. Острый клинок света не отражает — нечем. На затупившемся видна белая полоска. Его оружие полоски, разумеется, не показало, но несколько бликов вдоль клинка сверкнуло. Андрей достал из мешка свиток грубой бычьей кожи, растянул его на скамье и несколько минут старательно правил клинок, пока от бликов на его острие не осталось и следа. Затем снова отправился в баню, плеснул на голову чуть теплой водой из котла, намылил ее щелоком, встал к бочке и, медленно проводя косарем ото лба к затылку, быстро сбрил все волосы. Заодно, пока клинок остер, и бороду подкоротил до длины в два пальца.