— Вот, проклятие! — выругался себе под нос Андрей, но выбора не было. Не дать гостю испить с дороги — невежливо. Не выйти встретить гостя — это уже оскорбление. Он вздохнул и толкнул дверь. Шагнул за порог и остановился. Спускаться навстречу полагалось только к дорогому и желанному гостю или к старшему по родовитости. Дьяк же боярин Висковатый был безродным самодовольным выскочкой и князю Сакульскому ни капли не нравился. Впрочем, и Иван Михайлович расположения к Звереву никогда не выказывал. Скорее, наоборот.
Гость степенно пронес себя по ступеням вверх, чуть качнул вперед высокой, надвинутой по самые брови бобровой папахой:
— Здрав будь, князь Андрей Васильевич.
— И тебе здоровья, боярин Иван Михайлович, — вежливо ответил Зверев. Тут распахнулась створка, наружу выскользнула Варя — румяная, в цветастом платке и длинном, до пят, овечьем тулупе, делавшем ее пухлой, как кукла для накрывания чайника.
— Испей с дороги, гость дорогой, — широко и доверчиво улыбнулась приказчица и протянула дьяку простенький деревянный ковшик, больше похожий на поварешку.
Гость начал пить, брови его тут же дернулись вверх, он не без удивления глянул в глаза Андрея, но не остановился и осушил корец до дна, перевернул, уронив на доски последнюю каплю. Довольно крякнул:
— Ох, и славный у тебя сбитень, Андрей Васильевич!
Капля оказалась красной и тягучей. Зверев ощутил слабый пряный аромат и понял, что второпях или просто за неимением угощения Варя налила в ковш не воды, сыта или сбитня, а подаренного боярином Кошкиным вкусного вина. И не то чтобы это было нарушением обычая — вот только подшучивали таким образом, наливая в обязательный для гостя корец что-то неожиданное, все же над друзьями, к коим дьяк Посольского приказа причислить себя никак не мог. Скорее наоборот. Но ведь не объяснять же ему теперь, что это ошибка и он все равно для Зверева что пес смердящий?
— А ты чаще заглядывай, Иван Михайлович, — отвел посох в сторону Андрей. — Чаще и угостишься.
— Благодарствую на добром слове, — даже слегка улыбнулся боярин, — но ныне я с поручением к тебе от государя. Вот, укажи слугам моим, куда сундук в надежное место поставить. В нем товар дорогой для османских эмиров. В деле твоем зело пригодится.
— Надежное… — секунду поколебался князь, потом кивнул: — Идем.
Сняв за прихожей со стены масляную лампу, он провел гостя и холопов почти к самой кухне, указал на дверь оружейной комнаты:
— Туда заносите.
— Надежно ли? — усомнился дьяк. — Вижу, запоров тут нет.
— Людская, — пояснил Андрей. — Тут постоянно есть кто-то. Ночью спят, днем пробегают. В тихом месте дворца тать и замок сломает, а здесь и в открытую комнату не заберется.
— А в слугах своих ты уверен, княже? — понизив голос, поинтересовался Висковатый.
— Со мной ведь поедут, Иван Михайлович, — пожал плечами Зверев. — Коли ошибся, то как здесь ни прячь, в дороге все едино украдут.
— И то верно, — признал гость.
— Ну, Иван Михайлович, — пристукнул посохом Андрей, когда холопы вышли из оружейной.
— Теперь прошу к столу. Откушать, чем Бог послал. Сбитня своего велю принести.
— Сбитень — это хорошо, — согласился дьяк и указал холопам на дверь: — Ступайте, во дворе меня дождитесь.
Зверев понял, что разговор еще только начинается и для посторонних ушей не предназначен.
В трапезной Варя, оказывается, уже успела накрыть стол. Здесь были обыденные моченые яблоки, грибы и соленые огурцы, на отдельном блюде розовела ровно нарезанная ветчина, на другом — она же, но свернутая в рулетики, внутри которых что-то желтело. Мало того — откуда-то взялся лоток с горячими запеченными голубями, задравшими кверху свои тонкие клювики. Приказчица еще суетилась — она как раз выставляла кубки. Причем — наряженная в чистенький светло-розовый сарафан с синей вышивкой и в кокошник с тем же рисунком. Когда только успела? Чудеса, да и только.
— Молодец, Варенька, — шепнул ей на ухо Андрей, проходя мимо, и уже громче добавил: — Вели пока никому не заходить.
По обычаю холопы в боярских домах обедали вместе с хозяином, а потому предупреждение было уместным.
— И пива во двор вынеси, чтобы мужики там не заскучали! — спохватился он.
— Да, сие верно, — согласился гость. — От пива они точно не отойдут.
— Присаживайся, Иван Михайлович, — пригласил Зверев, наполняя кубки. — Давненько мы с тобою не виделись. Давай за встречу выпьем.
— Давай, — согласился дьяк, — дабы речи вести не так скучно было.
Он быстро выпил вино, тряхнул бородой и полез за пазуху, достал два свитка, взвесил в руке, выложил тот, что потоньше, из желтоватой бумаги:
— Сие есть грамота подорожная торговая. По уговору старинному с крымскими татарами, они к нам своих купцов невозбранно присылать могут, мы же к ним так же своих можем отправлять. Так же невозбранно могут смерды безродные к ним отправляться, коли выкупить пленников намерены. Но государь так помыслил, под личиной смерда ты вызнать вряд ли чего сумеешь. Посему купцом поедешь. Иных возможностей у нас нет, посольство Девлет-Гирей прогнал.
— Боюсь, не поверят, — покачал головой князь Сакульский. — Где это видано, чтобы торговые люди верхом ездили? Они больше по воде норовят, на стругах да ушкуях.