Стекло потемнело, становясь похожим на ночное небо. Сходство усиливалось тем, что где-то в его глубине начинали мерцать крохотные огоньки. Собственно, именно этот загадочный вид в зеркале и навел меня на основную идею стишка.
Как только самые крупные из звездочек выстроились в линию, стрелой нацеленную вдаль, начинаю отсчет:
— Один…
Мерцание постепенно прекращается.
— Два…
Сажусь на край рамы. Да, именно сажусь, потому что стекла в раме уже нет.
— Три…
Опираюсь руками.
— Четыре!
Перекидываю ноги через раму и…
Квартал Линт, королевский Приют Немощных Духом,
последняя треть вечерней вахты
Спрыгиваю на землю с высоты трех футов, потому что шутник, занимавшийся прокладыванием Переходов, установил выход из портального коридора на высоте ограды Приюта. Впрочем, хорошо еще, что не над самой оградой: боюсь, нанизанный на острия кованых прутьев я выглядел бы совсем неаппетитно, а лавировать, падая, не умею. Таланта не хватает.
— Почему так долго тянул? — С недовольной миной, но практически лишенным эмоций голосом спрашивает низенький крепыш со смешно топорщащимися коротко стрижеными рыжими волосами.
Впрочем, хорошо еще, что не над самой оградой: боюсь, нанизанный на острия кованых прутьев я выглядел бы совсем неаппетитно, а лавировать, падая, не умею. Таланта не хватает.
— Почему так долго тянул? — С недовольной миной, но практически лишенным эмоций голосом спрашивает низенький крепыш со смешно топорщащимися коротко стрижеными рыжими волосами.
Круглое лицо, не знающее прикосновений бритвы ввиду активного применения магических зелий, зато щедро усыпанное веснушками. Карие глаза, тоскливые, как у собаки, с раннего детства посаженной на цепь. Нос, перебитый и сросшийся неправильно, но придающий облику молодого человека своеобразный шарм (которым он, впрочем, не умеет и не желает учиться пользоваться). Костюм из плотного сукна, с потайными карманами (с виду, разумеется, и не скажешь, но можете поверить мне на слово: они есть, и их много), темный, немаркий, с прожженными дырочками на полах камзола и рукавах. Серебряная цепочка с медальоном, удостоверяющим принадлежность его обладателя к Гильдии магов, а точнее, к Водному Крылу. Разрешите представить: dan Олден, мой личный врач, коллега по работе и просто хороший, но вредный человек. И, как все последователи магического искусства — до невозможности упертый в бредовые идеи. Например…
— Ты меня слышишь?
— А? — Стаскиваю с уха серьгу. — Теперь — да.
— Где шлялся?
— Вообще-то, я спал.
На лице Олли появляется искреннее недоумение:
— Спал?
— А что еще я должен был делать?
— Тебе нельзя спать днем, забыл?
Помню, как забудешь! Последняя гениальная теория многомудрого Олдена: сон в дневные часы пагубно сказывается на моих способностях. Вывод был сделан после того, как я спутал две графы в бланке протокола таможенного досмотра. То, что dan Рэйден просто и примитивно был усталым и злым, как тысяча ххагов, в расчет не принималось. Кажется, еще в тот раз я подробно (и не слишком соблюдая правила приличия) объяснил, какие мысли витают в моей голове по поводу теоретических построений «рыжего недомерка». Не помогло. Олли подал рапорт начальству, которое потом в течение часа пространно и нудно излагало мне мои обязанности, делая упор на «непременном нахождении в здравии и полной боевой готовности». Прослушав скучнейшую (ввиду досконального знания каждого пункта) лекцию, я, оскорбленный до глубины души вмешательством в личную жизнь, предпринял ответный шаг: покинул место службы до окончания вахты и нажрался, как свинья. Закончилось дело потасовкой, в которой приняли участие все желающие (и не желающие — тоже), моим арестом и препровождением в места заключения, в коих меня продержали неделю прежде, чем задать традиционный вопрос из разряда: «Остыл, али еще посидишь?» Мое настроение от пребывания в камере не улучшилось, о чем вопрошающий был оповещен. Немедленно и красноречиво. Спустя неделю все повторилось снова. А потом еще и еще раз, но я первым сдаваться не собирался, и добился-таки к себе уважения. Правда, на время вахт дисциплина, которой я вынужден был подчиняться, приобретала характер надругательства над телом и духом, но зато в свободное время мне было дозволено творить все, что вздумается. Ну, почти все.
— Олли, — стараюсь улыбнуться, как можно ласковее, — зачем ты меня вызвал?
— У дурок своих спроси, — огрызнулся маг.
— О чем?
— А на кой они Старый флигель подожгли?
— ЧТО?!
Я рванул бегом прямо с места. По неухоженной аллее, рискуя поскользнуться на мокрых ветках, отломанных от деревьев вчерашней грозой. Прямо-прямо-прямо, левый поворот, еще двадцать шагов, теперь направо… Вот и добежал.
Старый флигель назывался так именно в силу своего почтенного возраста. Возможно, он вообще был первым из строений, возведенных посреди обширного, но давно уже заброшенного парка. А может быть, в ту пору и парка еще, как такового не существовало, а имелся в наличии лишь пустырь… Как и все старинное, флигель был построен «на века»: толстая каменная кладка стен, балки из специально вымоченного в воде и поэтому схожего по твердости с камнем дерева, крупные лепестки глиняной черепицы, плотно прилегающие один к другому. Окна узкие, на первом этаже намертво забранные решеткой. Двери с тяжелыми запорами вызывают стойкое желание никогда их не открывать. Мрачное сооружение, не спорю. И вполне соответствует своему назначению. Но сейчас…