Поднимаю взгляд от воды. Нет, не затем, чтобы понять, смеется мой родитель или говорит серьезно: настоящая мудрость всегда улыбчива и смешлива.
Нет, не затем, чтобы понять, смеется мой родитель или говорит серьезно: настоящая мудрость всегда улыбчива и смешлива. Просто получаю удовольствие, глядя на него. На гибкую фигуру, на переплетения вен под бледной кожей запястий, на сложенную вдвое и немыслимым узлом завязанную косу (а иначе она стелилась бы по земле), на скупые, точные движения.
— Не переживай, сын. Все наладится.
— Уже не верю.
— А вот это зря, — следует мягкий укор. — Если не будешь верить, потеряется надобность в том, к чему стремишься.
— И что? Станет только легче: зачем гнаться за птицей, не дающейся в руки? Можно ведь и шею свернуть.
— Экий ты у меня мудрый стал, — смеются желто-зеленые, совсем кошачьи глаза в тени соломенной шляпы. — Не по годам мудрость.
— Еще скажи: не по голове шапка, — ворчу, любуясь отцовской улыбкой.
— А вот теперь ты меня пугаешь, — обращенный на меня взгляд становится внимательнее.
— Чем?
— Кто или что заставило тебя усомниться в себе самом?
— Разве я сказал, что сомневаюсь?
— Сказал.
— Когда это? Не помню. Не было таких слов.
— Слова, слова… — отец качает головой. — Хочешь, открою тебе тайну?
Азартно щурюсь, совсем как в детстве:
— Страшную?
— Очень!
— Открывай!
— Слова всего лишь инструмент для изложения мыслей. То, насколько ты умеешь ими пользоваться, определяет значимость твоих речей. Если умеешь плохо, то самые красивые и умные слова не помогут выразить даже простенькую мысль. И наоборот, имея под рукой только горсть грубых деревянных бусин, можно объяснить, как устроен мир. Если умеешь это делать.
— Нанизывать бусины на нитку?
— Именно. На нитку смысла.
— И какое отношение все это имеет ко мне?
— Самое прямое. Ты и не заметил, как вскользь брошенная фраза открыла чужому уму то, что пряталось в твоем. Даже если ты всего лишь повторил чье-то замечание… Не сомневайся в себе понапрасну, сын. Не надо. Сомнения полезны только в том случае, если ты видишь пути избавления от них. А бестолковые обиды… Они ни к чему не приведут. Лишь замедлят шаг.
— И вовсе не бестолковые.
— Тогда скажи, что тебя тревожит, — предлагает отец.
— Тревожит?.. Так, чтобы прямо, ничего. Мелкие детали. Случайные события. Что-то, чего я никак не могу схватить за хвост.
— Потому что не видишь хвоста.
— Да, пожалуй… Но это не проблема. Пока не проблема.
— Есть что-то еще?
— Наис.
— Что с ней?
— Она видела мое свидание с рекой.
— О! — Отец понимающе вздыхает. — Это должно было случиться.
— Знаю. Но не так рано! Я надеялся, что сначала мы… в общем… попробуем сделать все, как у всех.
— Она огорчилась?
— Не то слово! Кричала, чтобы я не смел искать с ней встречи.
— Сурово.
— Еще как! И не стала меня слушать.
— А что ты мог ей сказать? — отец грустно улыбается уголками губ. — Так заведено? Так надо, чтобы не прервался род? В этом нет ничего личного? Она не поверит. Сейчас не поверит. Даже если будет знать, что в тот миг ты думал только о ней. Ведь, думал?
Не отвечаю, снова всматриваясь в колыхание тяжелых водяных прядей.
Думал, конечно. Именно о ней. И жалел, что так редко могу посвятить свои мысли дорогому мне человеку. На службе как-то времени не хватает, да и силы тратятся совсем на другие вещи.
— А что тебя особенно огорчило?
— Особенно? — задумываюсь. — Ну… то, что она приревновала меня к реке.
Отец хохочет, а я растерянно смотрю на него, пока смешинки не утихомириваются и не позволяют услышать:
— Ох, сын, какой же ты глупый… Ведь ревность — первейший признак любви! О чем же сожалеть?
А и верно… Как просто! И почему мне самому в голову не пришло такое толкование происходящего? Наверное, потому что, действительно, слишком глуп. И это еще один повод усомниться в собственной ценности.
Лунная излучина, поместье Ра-Гро,
вечерняя вахта
Когда я приволок домой пару лососей, любезно отловленных отцом после одержанной над приступом смеха победы, ма сделала вид, будто вовсе не заметила моего появления. Впрочем, рыбу взяла, и Микис получил свою порцию красноватой мякоти, остро пахнущей свежестью. Надеюсь, это мне зачлось, хотя желтые глаза не выразили ничего, кроме: «Ну и почему я так долго ждал?» Интересно, существуют на этом свете благодарные твари? Хоть двуногие, хоть четвероногие? Пока приходится признать: благодарность найти невозможно. Впрочем, а там ли я ищу, где нужно? Вдруг, заблудился не в том лесу?
Есть не хотелось, да и не полагалось: кратковременное голодание могло принести мне лишь пользу. Поэтому я предпочел телесной пище пищу духовную. Говоря проще, закрылся в библиотеке. Забрался с ногами в свое любимое кресло и погрузился в размышления, благо тем для них имелось предостаточно.
Если отец прав… Да что я говорю! Он ВСЕГДА прав. А это значит, что вспышка ревности неопровержимо свидетельствует о наличии у Наис и другого, более желанного для меня чувства. Весь вопрос в том, осознанного или нет. Да, она поспешила приехать и воочию убедиться, что я цел и невредим. Уже замечательно, потому что раньше нелепые шалости, укладывающие меня на недели в постель, мою супругу не волновали. Нисколечко. Неужели, она поняла? Безумно хочется в это верить! Но, как говорят: и хочется, и колется. Нет, я не боюсь обжечься. Я боюсь, что обожгу ее. Вернее, уже обжег. Зря девицам рода Ра-Элл еще в детстве не рассказывают всех подробностей возможной в будущем супружеской жизни. Ой, как зря. Но с другой стороны, и рассказывать заранее — не положено. В целях сохранения тайны если и не государственной, то не менее важной…