— Ладно… — Было видно, что Арда, несмотря на мой беспечный тон, напряглась.
— Ладно… — Было видно, что Арда, несмотря на мой беспечный тон, напряглась.
Забравшись на заднее сиденье, она притихла, но я не был уверен, что она спит. Выбравшись из глиссера, я вскарабкался на крышу и осмотрелся. Никаких светящихся глаз, разумеется, мне заметить не удалось. У меня возникло предположение, что моя спутница, впервые оказавшись так далеко за городом, чересчур развпечатлялась, вот и померещилось ей Шинтай знает что. Чуть успокоившись, я расчехлил свой новенький спелган, уложил его на крышу рядом с собой и принялся таращиться в темноту.
Разводы белой, красной и зеленой звездной пыли раскрашивали черное небо, как светящаяся пудра, а более яркие звезды, туманности и чужие галактики полыхали маяками на таинственных путях через пустоту пространства. Эта картина завораживала до легкого испуга. В городе такого нет, а за городом я бывал очень редко, так что никак не мог привыкнуть к этой феерической иллюминации. Подсознательно хотелось за что-нибудь уцепиться, приковаться цепью к незыблемой, внедренной в почву опоре, чтобы не рухнуть в зияющую бездну небес. Сияние ночных светил было настолько ярким, что отбрасывало хоть и не густые, но все же тени. Они темнели под деревьями, за камнями, в рытвинах и за кочками.
От подобного зрелища невольно впадаешь в легкую медитацию, фантазия начинает работать на полную мощность, и вскоре реальность немного сдвигается на второй план, застилаясь производимыми сознанием картинками. Это не сон, не дрема, но все же достаточно измененное состояние. И совершенно неконтролируемое. Поэтому, когда на меня выскочило из темноты нечто, я не сразу среагировал — мозг по инерции отнесся к происходящему как к собственному порождению, и лишь через миг снова вынырнул в реальность. Но было поздно — я получил мощный удар в плечо, слетел с крыши и перекатился в густой темной траве. Рефлекторно пальцы зацепились за цевье спелгана, но сжаться не успели, поэтому оружие по крутой параболе приземлилось где-то неподалеку.
Меня ощутимо оглушило, но отлеживаться в такой ситуации было бы не очень умно, поэтому я вскочил на ноги и юркнул в ближаюшую тень. Правда, я не испытывал ни малейшей уверенности в том, что напавшее на меня существо в темноте видит хуже меня, однако в подобном маневре имелась некая доля самоуспокоения, которое порождало уверенность, а это в бою весьма немаловажное обстоятельство.
Немалое беспокойство вызвало отсутствие в руках оружия, но как-то неловко было попросить противника подождать, пока я буду ползать в траве на карачках и искать упавший спелган. К тому же противник мог запросто мою просьбу и не понять, поскольку наличие у ночных тварей разума далеко не всегда является бесспорным фактом. На самом деле это могло быть что угодно — зверь, лесной монг или нечто куда более опасное, о чем не хотелось даже думать. И все же мне показалось, что противник привык передвигаться на двух ногах, или лапах, уж больно ловко он шибанул меня передней. Рукой или лапой — решающего значения не имело, но все же куда спокойнее знать, с кем столкнулся. Точнее, кому пришло в голову столкнуться со мной.
Между мной и глиссером метнулся неясный, но стремительный силуэт, я увидел его благодаря тому, что тело противника заслонило отражающийся в глянце краски свет небес. Информации о нем это почти не добавило, но теперь уверенность в его двуногости возросла. А у двуногой твари, в отличие от четвероногой, в свободных конечностях могло запросто оказаться оружие. Такое досадное недоразумение тоже можно было пережить, если бы я сам не утратил спелган. А так было до предела некомфортно.
Чтобы хоть как-то прояснить для себя обстановку, я задержал дыхание и прислушался. Прислушиваться, издавая сопение, было совершенно бессмысленно, поскольку противник двигался на удивление тихо, почти бесшумно.
Почти в полной тишине и безветрии я различил едва слышный шорох травы чуть левее, со стороны ближайшей группы камней. Идти на немедленный контакт не хотелось, поэтому я в один прыжок преодолел половину трехметрового расстояния, отделявшего меня от машины. Тут же боковое зрение отследило молниеносный бросок слева. Мы с противником приземлились почти одновременно, он на долю секунды позднее. И, видимо, у меня не было бы никаких шансов, если бы я не поскользнулся на влажной траве. Темное тело пронеслось надо мной, а я с размаху саданулся обо что-то ногой, да так сильно, что невольно взвыл от боли. Не было сомнений, что, раз промахнувшись, противник бросится снова, а для меня единственным спасением была кабина глиссера. Да и то неизвестно, насколько надежным могло стать это убежище. Поэтому, несмотря на жуткую боль, я приготовился снова рвануть вперед и уже напрягся для прыжка, но меня все же замучило любопытство — обо что же я саданулся так крепко. Разглядывать причину страдания было некогда, поэтому я просто опустил руку, намереваясь определить препятствие на ощупь хотя бы в общих чертах. И нащупал спелган. Свой, естественно, какому тут быть еще?
Когда-то я специально учился быстро приводить оружие в боеспособное состояние. Схватить, положить палец на спуск, сдвинуть флажок предохранителя — и пали себе. Но это лишь на словах так просто. Когда же доходит до реальной ситуации, все обрастает непонятными для тех, кто не пробовал, трудностями. И пальцы работают не так точно, как хотелось бы, и тяжесть оружия начинает причинять неудобства, не говоря уже об умении быстро прицелиться. Но я учился. Я специально учился этому, когда попал в банду Шарки Шана. Там иногда от скорости, с которой ты можешь наставить на противника излучатель спелгана, напрямую зависит частота попадания в Призрачный Мир. Есть, наверное, любители там побродить, но я к ним точно не относился. Даже без учета неудобств, связанных со смертью, я считал Мир Пророчества куда более интересным, чем Призрачный.