— Дань семейной традиции, — равнодушно ответил трубадур. — Я ведь всегда возвращал замок обратно. Правда, стоит мне уехать, опять является проклятущая родня, и история начинается сызнова. Приструнил бы ты их, что ли, своей королевской волей?.. Так мы вроде говорили про Элеонору и твоего карлика.
Господин де Лоншан, которого де Борн видел всего один раз в жизни, произвел на менестреля отталкивающее впечатление. Покойный канцлер росточком едва достигал уровня груди Ричарда, имел огромную лысую голову и кривые ноги. Вдобавок всегда горбился и потому казался выходцем из жутких ирландских легенд о жителях Полых Холмов — настоящий зловредный боуги.
— Годфри явился в Лондон, завоевал доверие моего младшего братца Джона, и тот, тварь такая, поднял баронов и горожан к бунту, — хмуро проговорил Ричард. — Канцлера вздернули. Денег в казне якобы не нашли, чему я совершенно не верю. Лоншан постоянно присылал мне по пятьдесят тысяч фунтов в месяц. Доходили слухи, будто бы воровал еще больше, но я сомневаюсь — Лоншан отъявленный трус и не посмел бы обкрадывать короля. Он ведь был обязан мне всем состоянием и должностью!
— Отъявленные трусы как раз воруют больше всех, — наставительно отозвался Бертран де Борн. — Правильно сомневаешься. Зная хитрюгу Джона, могу сказать, что, наверное, твой брат и присвоил все золото канцлера. На пару с Годфри. Так что же дальше? Придется задержать отплытие в Святую землю?
— Никогда! — рявкнул король. Сидевшие на камнях чайки в ужасе поднялись на крыло. — Я достану деньги где угодно! Дам лены в Англии тамплиерам, пусть подавятся! Продам Шотландию, наконец!
— Кто ее купит, эту Шотландию… — буркнул менестрель и с ледяной вежливостью в голосе попросил: — Перестаньте орать, сир, у меня в голове звенит. Между прочим, ваша драгоценная Шотландия давно продана самим шотландцам. Приснопамятным малышом-канцлером. Забыл? Твой папенька очень бы огорчился — воевал, старался, привел короля скоттов к присяге… А мэтр де Лоншан широким жестом предоставил горским варварам независимость, и всего за двести тысяч фунтов. Если не ошибаюсь, тебе этого хватило на полтора месяца.
— Хоть ты-то мне не указывай, что и как делать! — искренне рассердился Ричард.
— Молчу, молчу, — де Борн с показным испугом перекатился набок и умоляющим жестом протянул к Ричарду ладонь. — Не имею права оспаривать решения помазанника Божьего. Могу лишь порекомендовать завоевать Шотландию снова, а потом еще раз подарить им свободу от вассальной клятвы. За сумму, гораздо бoльшую.
Ричард сдвинул брови и вспушил пальцами густую светлую шевелюру:
— А что, неплохая мысль. Вернемся из Палестины…
— Я же шучу! Да и с Палестиной как-то грустно получается. Что, у тебя совсем не осталось золота?
— Несколько тысяч безантов, — уныло проговорил король. — А людей нужно кормить, платить рыцарям, отдавать долги. Скоро заявятся ломбардцы и тамплиеры с заемными письмами и начнут сосать кровь. Я бы облегчил положение при помощи приданого Беренгарии, но на деньги Наварры наложила руку матушка, с ней особо не поспоришь.
«Все для Англии, все для государства! Посмотрите на Филиппа-Августа! Будьте благоразумнее, сын мой!» Надоело!! Почему Лоншан мог доставать средства и доставал их всегда, а Годфри не может? Казна пополнится, как только мы возьмем несколько городов в Палестине и отправим добычу в Англию! Если повезет, я надумал после взятия Иерусалима повести армию в Египет — в Александрии, Газе и Каире спрятаны сказочные богатства!..
— Воображаю себе картину после похода в Египет, — сладенько выговорил де Борн. — К пристаням Дувра подходят корабли, доверху груженые кошками, взятыми у александрийского эмира в качестве военной добычи… Только, сир, позволю себе напомнить, что в Англии животных никто не купит. Из-за полнейшей нищеты. Какой Египет, мой король? Очнитесь и протрезвейте! Нам бы с Сицилии отплыть! Ричард, поднимись ото сна и придумай, где взять денег! Понятно, что тамплиеры, ломбардцы, Филипп-Август, Папа или Танкред в качестве кредиторов отпадают. Тебе никто не выделит и фартинга. Если сумеешь разжалобить матушку, может быть, Элеонора и найдет немножко золота. Отправлять послов к императору Фридриху? Он сам в тратах, да теперь Барбароссу и не догонишь — армия германца вышла из Нюрнберга еще летом, значит, сейчас Фридрих марширует через Венгрию.
— Византийцы, — вяло предположил король. — Базилевс Андроник богат и вроде бы союзник… Нет, не даст. К тому же деньги нужны срочно. Обратиться к герцогине Бургундской? Что за страшные времена, когда приходится собирать по медяку на святое дело освобождения Гроба Господня!
— Женись на Беренгарии и уговори мать отдать ради похода часть приданого, — хмыкнул менестрель. — Элеонора повозмущается, но, если ты проявишь достаточно терпения и настойчивости, уступит.
— Моя мать еще никогда никому не уступала, — со вздохом напомнил Ричард. — Ни королю Людовику, ни Стефану, ни Генриху… Безусловно, она меня любит, но еще больше любит корону.
— Тогда твои дела безнадежны, — Бертран де Борн, мысленно взвесив все «за» и «против», уяснил, что выхода нет и не предвидится. Деньги кончились, кредиторы, как один, отказывают, а Крестовый поход прекращать нельзя. Тупик. Конечно, часть рыцарей может обеспечить себя самостоятельно, но Ричард не потерпит такого позора. — Послушай, а если переправиться через море на побережье Берберии? К Карфагену, в Тунисский эмират? Взять добычу? У мавров, как говорят, полно сокровищ!