— Что за бред ты несешь?
— А, извини. Это не бред, а разбор ситуации с точки зрения ребенка компьютерного века. В общем, если приводить более понятные для тебя формулы, наши учетные карточки просто нечаянно смахнули со стола, они попали в корзину для бумаг, а потом на помойку. И никаких высоких дел тут для нас не предназначено. Есть, правда, один вопрос — почему именно мы? Опять можно свалить на фактор случайности — мы были в одной географической точке, когда случилась авария на небесах. Но если это не так, и Господь Бог наметил конкретно тебя и меня? Просто не верю. Уж прости, но мы настолько разные… Ты вот всю жизнь повязку со свастикой на рукаве носил…
— Не носил! — искренне возмутился Гунтер. — Я не член партии Гитлера! А в войсках такие повязки носят только ребятки из СС, и то не все!
— Какая разница, чей конкретно ты не член… Извини. Я имею в виду, что потенциально ты для меня — враг. Хотя клал я с пробором на эту высокую политику, слишком давно было.
— То есть как — враг?
— Да очень просто, — поморщился Казаков и, подумав, тоже взялся за сигарету. — Тебе приказали бы бомбить Москву или Петербург, что бы ты стал делать?
— Выполнял бы приказ, — уверенно ответил Гунтер, и вдруг осекся. — И вообще, при чем здесь Петербург? Германия и Россия — союзники. Доктор Геббельс каждый день трубил по радио! Воевали против Польши вместе — в газетах было полно фотографий германских и русских офицеров, встретившихся на новой границе…Я в Россию ездил, с нашей военной делегацией. Все было очень хорошо, нас отлично принимали. На банкете за здоровье вашего фюрера, Иосифа Сталина, пили…
— А двадцать второго июня сорок первого года что случилось? — подался вперед Сергей, но мигом остыл: — А-а… ты ж не дожил. Тогда — пока что не враг. И вообще, зачем говорить о прошлом, в смысле о будущем, когда мы с настоящим разобраться не можем? Вот скажи, ты определил свою стратегию жизни здесь?
— Определил, — не без вызова ответил германец. — Выполнять свой долг.
— Перед чем, вернее, перед кем? — несказанно поразился Казаков.
— Выполнять свой долг.
— Перед чем, вернее, перед кем? — несказанно поразился Казаков. — Перед своей страной? Богом? Перед… кто у вас, в Германии, сейчас правит, Барбаросса? Перед ним, что ли? Перед этом гандоном штопаным — рыцаришкой пятнадцати лет?
— Ему семнадцать вообще-то, — мрачно заметил Гунтер. — Не забудь, они взрослеют гораздо раньше нас. Если тебе угодно — перед всеми. И перед собой.
— Клиника, — вздыхая, повторился Казаков. — Тут, наверное, какая-то зараза в воздухе. И от нее люди крышею едут, рыцарями становятся. Блин, тоже стану однажды рыцарем… С гербом. Золотой рыбий скелет в зеленом поле, усеянном кучками навоза, подойдет как нельзя лучше. Учитывая отпетое рабоче-крестьянское происхождение. Ладно, это лирика. Да пойми ты, немчура, наша стратегия, тактика, а также то, что именуется ученым словом «концепция», выражается в одном-единственном принципе: выживание. Повторить по слогам? По-английски, по-французски? На хинди? На идиш? Вы-жи-ва-ни-е!
— Угу, — Гунтер меланхолично рассматривал угольки костра, и спросил почему-то: — У вас проказу научились лечить?
— Нет, в том-то все и дело — помотал головой Сергей. — Я в медицине не очень секу, однако знаю, что сульфоновые препараты проказу только сдерживают, но не излечивают. Так что эта милая болячка и в двадцать первом веке вовсю существует. Здесь лепрозных бактерий не в пример больше. Добавим остальные прелести: чума, оспа — у нас с тобой, слава Богу, от оспы прививки? — любые виды дизентерии от грязной воды. Дифтерия, сибирская язва, сап. На югах — малярия, хотя мы, в отличие от многих средневековцев, знаем про кору хинного дерева. Одно хорошо — сифилис из Америки пока не завезли. Представь теперь, что ты попил пивка из кружки, только что использованной прокаженным! И это только один параметр угрозы выживанию. Дальше рассказывать?
— Вот дерьмо! — чуть раздраженно бросил Гунтер. — Я как-то об этом не задумывался. Ел, пил, жил. Как видишь, живой пока. И здоровый, если насморка не считать. Без сомнения, опасностей множество. Дело в другом. Мы о них знаем. Кто предупрежден — тот вооружен. И у нас гигантское преимущество перед жителями этого века.
— Ну тебя на хер! — возмутился Казаков. — Какое? Фантастики обчитался? Лекарств нет, современного оружия — кот наплакал. У тебя, любопытно, сколько патронов осталось? Во-во. Я потом интересу ради списочек составлю. У меня в вертолете есть обязательная аптечка, но, как думаешь, надолго ее хватит? Положим, мы знаем больше, чем все тутошние. Но знания наши, окромя уважаемого во все исторические эпохи зубодробительного искусства, абсолютно непригодны.
— И что ты предлагаешь? — насупился Гунтер. — Окопаться и сидеть? Пить только кипяченую воду и протирать каждую трактирную кружку спиртом, благо теперь его в достатке? Забуриться в какой-нибудь дальний замок на севере Германии и устроить научно-исследовательскую базу, привлекая лучших алхимиков и ученых этого века заради изобретения новых лекарств? Воплощать наши технические достижения? Полагаю, несчастный двенадцатый век отлично перебедует и без наших выдумок. Тогда, может, лучше продать душу козлоногому, а в обмен попросить, чтобы домой отправил?