— Вам понравился мой рассказ? — улыбнулась принцесса. — Или вы до сих пор верите, что я похожа на бледную малокровную дурочку наподобие Изабеллы, дочери Филиппа-Августа, и способна только сидеть за вышивкой? Наварра — особенное королевство. На западе — таинственный Лангедок со всеми его мрачными чудесами, с юга и востока мы граничим с Кордовским халифатом, отчего постоянно живем в ожидании войны. Мне знакомо и мужское седло, и искусство обращения с оружием — отец говорил, что я должна уметь себя защитить. Не верите?
— Почему же?.. — начал Сергей, но Беренгария взяла со столика короткий кинжал и оборвала собеседника:
— Посмотрите, на ковре, украшающем западную стену, вышита лань, повернувшая голову к охотнику? Левый глаз не виден, зато правый…
Нежная, юная, очаровательная и благовоспитанная принцесса без всякого замаха одной ладонью запустила клинок в стену. Тело Беренгарии словно и не пошевелилось, только пальцы мелькнули. Острие ударило точно в коричневатый кружок, изображавший око маленького оленя, пробило толстый гобелен и ненадолго застряло в мягком камне. Затем кинжал со стуком свалился на пол.
— Амазонка, бля… — это выражение прозвучало на неизвестном принцессе языке. Казаков опомнился и только руками развел:
— Вы, ваше высочество, превзошли все мои ожидания. А знакомы мы всего сутки.
— О, не надейтесь! — рассмеялась принцесса. — Не думайте, ради Бога, что я в вас влюбилась. Хватит, имею опыт. Если вам интересно, сударь, то у меня был долгий непорочный роман с моим двоюродным братом, сыном графа Барселонского. Сплошные вздохи под сенью оливковых деревьев и ничего другого. Признаюсь, вздохи и с моей, и с его стороны. Отец разлучил нас — римский престол никогда не дал бы согласия на брак между столь близкими родственниками. И это повредило бы короне, признаться… Я была тогда слишком молода и впечатлительна.
— Сколько же вам лет, ваше выс… Беренгария?
— В следующем месяце — восемнадцать. Почти старая дева, не правда ли? Все мои ровесницы, дочери не столь бедных и провинциальных королей, вышли замуж четыре или пять лет назад. Я досталась Ричарду только потому, что англичанину все равно, кем будет его супруга. К тому же он старше меня на четырнадцать лет.
К тому же он старше меня на четырнадцать лет. Понимаете?
— Не понимаю, — Казаков откровенно не желал признавать очевидное.
— Если вы, мессир, полагаете, что я девственница, то ошибаетесь, — чересчур уж недвусмысленно заявила Беренгария. — Бог мой, только не краснейте! Я думаю, что вам это не свойственно. Постойте, по-моему, вы смущаетесь вовсе не от того, что я с вами говорю вызывающе и открыто. И не потому, что вы иностранец, плохо знакомый с обычаями. Почему же? Любой другой мужчина понял бы меня еще тогда, когда велся разговор о Ланселоте и Гвиневере.
— Наверное, я тупой, — Сергей уже не представлял, что делать. Конечно, Беренгария знает, чего она хочет, она красива, умна… Но, черт побери, завести лирическую интрижку с принцессой, предназначенной в жены королю Англии? И не какому-нибудь там Эдуарду Второму, а самому Ричарду Львиное Сердце? Что ей теперь прикажете говорить? Пардон, мадемуазель, но я дал обет хранить верность своей Прекрасной Даме (какой еще «даме»?) и не пошли бы вы подальше со своими претензиями?
— Почему именно я?
— Есть люди, которые мне нравятся, — наклонила голову Беренгария. — Вы слишком необычны, шевалье. Приехали издалека, внешность весьма нетривиальная — надоели белокурые норманны и черноглазые кастильцы.
«Отелло на тебя нет! — рассмеялся про себя мессир оруженосец. — Судя твоим словам о «необычности», ты завела бы роман и с сарацином, и с негром».
Беренгария, будто в ответ на мысли Казакова, весьма серьезно сказала:
— Не подумайте, что я бросаюсь на шею первому встречному, сударь. Все-таки отец дал мне приличное воспитание и я чту законы Церкви. Но… Вы мне действительно нравитесь. Вы слишком… чужой. Женщины всегда замечают особенных людей. Я не думаю, что в предопределенном и скучном будущем я встречу кого-нибудь, похожего на вас. И еще… Если вы беспокоитесь из-за Ричарда, королева Элеонора найдет способ оградить меня и вас от гнева моего жениха. Слышали поговорку: «Королевам не изменяют с королевами, королевам изменяют с горничными»? Ричард не станет долго беситься. Вот заведи я роман с Танкредом… Он, кстати, вызывает во мне похожие чувства — эдакий хищный волчонок…
— Вы очаровательно нескромны, Беренгария, — широко улыбнулся Казаков. — Признаться, вы мне тоже симпатичны. Просто как женщина.
Принцесса Наваррская поднялась со своего стульчика, подошла к оруженосцу и опустилась ему на колени.
— Перестаньте же смущаться, — с легким весельем в голосе сказала она, коснувшись губами левой брови Казакова. — Любовь заповедана Господом. Умоляю, сбросьте эту дурацкую шапку! Насколько же неудобны мужские моды…
А далее пришел ясный рассвет, солнце хитро заглядывало в уютную комнату королевы сицилийской Иоанны, где была разобрана низкая и широкая постель с занавесями, свисавшими с потолка, глухие каменные стены хоронили в себе любые звуки, способные побеспокоить стражу или суровых камеристок английской монархини. Двое людей, столь неожиданно повстречавшиеся лишь недавним утром, лежали в объятиях друг друга, вполне довольные собой и окружающим миром.