«Ну да, малыш, — хихикнул маэстро Карл. — Адвокат тебе не повредит!»
— Добро пожаловать в «Шеол»!
Ува скверно подражал интонациям Пастушки. При виде двух красоток дикарь расцвел. «Обломись, арим, — мысленно хмыкнул Тарталья. — Не твоего поля ягоды. Захлопни пасть и подбери слюни.»
«Ревнуешь, дружок?» — уколол Добряк Гишер.
— Надо вывести всех, — вмешался брат Лерой, скребя ногтями щетинистый подбородок.
— Вы уверены, что это необходимо?
Юлия благожелательно кивнула невропасту с легатом. Но когда она обернулась к Доброму Брату, лицо помпилианки приобрело иное выражение. Даже туповатый Лерой что-то понял и постарался изобразить безобидную овечку.
— Да. Для вашего же блага.
Из бокового прохода объявилась Пастушка в сопровождении свиты: дюжины крепких рефаимов. За компанию тащился и «мерин», бубня в микрофон планшета.
— Малый Господь не любит лишних страданий. Внемлите…
Лючано вновь ощутил, как теплый баритон девушки обволакивает разум, ведет за собой, успокаивая и баюкая. «Доверься, отбрось сомнения…» Он не удивился бы, добавься к его двум внутренним альтер-эго третье: Пастушка.
— Мы мирная община. Вам нечего бояться. Но людям на корабле грозит опасность.
— Да, нам сообщили…
Юлия с удивлением разглядывала хозяйку «Шеола». Черты госпожи Руф смягчились — волшебный голос блондинки подействовал и на нее.
— Через три дня вы сможете вернуться на корабль, если он уцелеет. Но это не обязательно. Шеол даст вам кров и пищу. Добрые Братья окажут вам любые услуги.
— Выводите людей, — решилась помпилианка.
— Марсий, слышите меня?
Но вместо неизвестного Марсия в шлюзе первыми объявились близнецы-гематры в сопровождении голема Эдама.
— Лючано!
— Мы знали: Юлия тебя найдет!
— С нашей помощью.
— И с помощью тети Фионины.
— С вероятностью 71,5%…
Вдруг близнецы умолкли и уставились на Пастушку, отдававшую распоряжения Добрым Братьям.
— Сука, — без выражения сообщил Давид.
Джессика кивнула.
Еще ни разу Лючано не слышал, чтобы дети ругались. Слово, произнесенное Давидом, его ощутимо покоробило. Вроде, из приличной семьи… От Юлии нахватались? Блондинка же ни в малейшей степени не обиделась. Напротив, просияла, словно услышала комплимент.
— Детей отведите в сектор для несовершеннолетних, — подмигнув брату с сестрой, велела Пастушка. — Брат Ува, выполняйте.
Широко ухмыляясь, дикарь шагнул к близнецам. Ухмылка, по всей видимости, должна была означать дружелюбие, но близнецы попятились. Лица гематров оставались бесстрастными, только кровь отхлынула от щек. Так бледнеют рыжие: до молочной белизны, пересыпанной веснушками.
— Мы никуда не пойдем, — еле слышно сказала Джессика. — Мы никуда…
Давид, набычась, молчал.
Сунув обрезок трубы за кушак, Толстый Ува протянул к девочке руку. Что он хотел сделать, не узнал никто. Может, ободряюще похлопать ребенка. Может, взять за плечо и увести силой. Только ничего этого не произошло.
Ладонь арима замерла на полпути, упершись в грудь голема.
— Извините, — мурлыкнул Эдам. — Прошу вас, сделайте шаг назад.
Изящный щеголь, хрупкий франт, он стоял перед громадным толстяком, словно в танцзале. Учитель разучивал с новичком очередное па. Жаль, ученик попался бестолковый. Ува толкнул голема — скорее всего, от неожиданности; Эдам вздрогнул странным образом, и дикарь с воплем схватился за запястье.
— Вывих, — диагностировал вежливый голем. — Переднее смещение полулунной кости. Сделайте шаг назад, и я вправлю вам сустав.
Подвывая, Ува оглянулся на Пастушку. Та не двигалась, внимательно следя за происходящим. Ноздри блондинки трепетали, меж бровями залегла тугая складка. Уяснив, что помощи от «вождя вождей» не воспоследует, Ува пришел в бешенство. Списав вывих на нелепую случайность, здоровой рукой он выхватил топорик у стоявшего рядом брата Лероя — и с размаху ударил, зная, что на выходе из шлюзов «следаки» не фиксируют насилие.
Лезвие с хряском врубилось голему в ключицу.
Эдам не сделал ничего, чтобы защититься от нападения. Голем стоял и улыбался. Топорик уродливой конечностью торчал из него. Все замерли: настолько противоестественной была эта картина. Загораживая собой детей, семейный голем Шармалей без злобы смотрел на Толстого Уву.
— Зоджи, — прошептал дикарь. — Ужасный зоджи…
Ручка топорика делалась короче. Оружие всасывалось в голема, становясь частью плоти. Миг, другой, и лишь борт пиджака, испорченный грубым разрезом, напоминал о случившемся. Масса топорика была невелика. Соответственно, масса голема увеличилась на какой-то жалкий процент.
Взгляд не отслеживал такие изменения.
— Успокойтесь. Сделайте шаг назад.
И я вправлю вам сустав. Не надо вынуждать меня к крайним мерам.
Количество потенциальных врагов не смущало Эдама. Безмятежный, как турист на пляже Йала-Маку, голем выполнял охранную функцию, минимизируя фактор опасности. Голос — тоже оружие. Переговорщики умеют говорить так, что маньяк отказывается от жертвы, и самоубийца отступает от края крыши. Интонациями голем владел в совершенстве, как и собственным телом. А напевность фраз действовала на слушателей лучше фенобарбитала.
— Зоджи…
Желая поддержать голема, Антоний встал с ним бок-о-бок. Находясь сзади, телохранитель Юлии плохо видел, какая судьба постигла злополучный топорик. Но он точно знал, что словом и излучателем можно добиться большего, чем просто словом. Щелкнул клапан кобуры, и ствол лучевика подтвердил: сделайте шаг назад, очень просим!