Звенели цепи, тряслась колесница. Раб-мертвец пытался освободить господина-пленника. На дне черной воронки, которая вдруг вывернулась наизнанку, превратясь в колоссальную башню, лежала статуя, обложенная дровами. Рядом суетился Лючано Борготта. Голыми руками, обжигаясь и шипя от боли, он ловил искры, летевшие от людей-костров, и старался поджечь дрова. Потом невропаст упал на статую и обхватил ее, словно карлик-извращенец — великаншу-любовницу.
«Зачем он это делает?» — удивился легат.
Один из людей-костров обернулся. В руке он держал армейский лучевик. Луч ударил в спину витаморту, и легат закричал. Это его позвоночник горел и обугливался, это его сердце дало сбой, останавливаясь; это его тело разрывалось от нестерпимой боли… Руки витаморта конвульсивно дернулись. Замок щелкнул и открылся. Дверь до половины втянулась в паз, расположенный под крышей, приглашая покинуть душный багажник. Но Тумидус не спешил воспользоваться приглашением.
Вехден-стрелок глядел на вездеход с холодным вниманием снайпера.
Галлюцинативный комплекс: Башня Молчания
Двигательную систему антиса Лючано уже воспринимал, как свою. Но это не решало главной проблемы: какими средствами начинать подъем? Дайте лилипуту канаты и блоки, он все равно не сдвинет в одиночку тяжеленного колосса.
Особенно если ты в состоянии лишь корректировать, прибавлять или убавлять…
Дико разболелась голова. Не в силах сдерживаться, чувствуя себя пузырем, в котором проделали сотню дырок, Тарталья ощутил: боль каплями стекает в антиса. Ладно. Камню не больно. Но в мышечных «трассах» от «болевого шока» возникли едва заметные сокращения. След от искр теперь гас медленнее; огромная статуя приобрела странную фактуру, утратив вид мрамора.
На груде досок лежал гигант с содранной кожей.
Тело исполина слабо подергивалось. Казалось, к освежеванной лягушке подвели электроды. Но заряд аккумулятора оставлял желать лучшего, грозя иссякнуть. Лючано судорожно искал в себе боль: еще, еще капельку… Тело с удивлением сопротивлялось, не желая болеть. Даже голова отпустила.
Тогда он пошел на глубину.
В воспоминания.
О, там нашелся благословенный запас боли! Словно его опять сделали семилибертусом. Правда, в отличие от гладиаторских «арен», поток этой боли не нес грязи. Чистый, будто спирт, он согревал мышцы гиганта — замерзшего, окоченевшего, едва живого…
«Я борюсь, — из недр «волшебного ящика» сказал Нейрам Саманган. — С единственной целью: постоянно напоминать себе — какие же, в сущности, хрупкие создания мы, люди. Ты удивлен? Да, я не оговорился. Мы, люди. Хрупкие. Если я забуду об этом…»
Ну так не забывай, ответил Лючано Борготта. Помни.
Вставай!
Краем глаза он заметил, что один из людей-костров поднял руку. Ярчайший луч вырвался из кончиков пальцев, пронзив спину другого Хозяина Огня — того, которого волок к колеснице пробудившийся легионер. Убит или смертельно ранен, вехден задергался на цепи, рассыпая искры пригоршнями. Львиная доля искр, к счастью, пришлась на Пульчинелло, облегчая работу.
«Не отвлекайся!..»
Михр, на краю воронки
Главарь боевиков криво ухмылялся. Давай, мол, братец, вылезай! — и отправишься следом за рабом. Шансов, что вехден промажет — ноль целых, ноль десятых. Как бы быстро легат ни действовал…
Витаморт еще жил, но Тумидус чувствовал: рана смертельна. В лучшем случае раб протянет минут пять. Даже поднять его с земли, перекрыв стрелку линию огня, и, воспользовавшись этим, выскочить из багажника — не получится. Самым правильным было бы разорвать болезненный контакт, отпустив бесполезного витаморта «на свободу».
Но помпилианец медлил втянуть щупальца клейма.
Пока клеймо действует в режиме удержания, у него в руках остается нить, соединяющая реальность обугленной воронки с иллюзорностью галлюцинативного комплекса, где на вершине башни разгорается огонь, зажженный Борготтой. Боевикам что-то нужно от невропаста. А невропаст, ходячее стихийное бедствие, не приносит своим клиентам ничего, кроме проблем. Враг моего врага — мой друг. Истина, от долгого хождения не потерявшая актуальности. Раз так, Гай Октавиан Тумидус будет помогать Борготте, что бы ни замыслило это чудовище! И если легат бессилен здесь — значит, он будет воевать там .
Легионер напряг вздувшиеся мускулы. Со звоном лопнули, раскатились звеньями сковывавшие его цепи. Тумидус-2 шагнул с колесницы, взмахивая сетью ретиария: образом личного клейма. Меч, зажатый в другой руке, нацелился в горло ближайшему человеку-костру.
Безнадежная, отчаянная попытка.
Дотянуться сразу до шестерых противников. Связать, заклеймить, обратить в рабство. Авантюра, заранее обреченная на неудачу. Клеймить можно лишь по одному, на массовое клеймение не хватит самого могучего ресурса.
Связать, заклеймить, обратить в рабство. Авантюра, заранее обреченная на неудачу. Клеймить можно лишь по одному, на массовое клеймение не хватит самого могучего ресурса. Но пока вехдены борются с помпилианцем, Борготта получит шанс закончить начатое.
«Давай, мерзавец! Жги, прах тебя побери!»
Галлюцинативный комплекс: Башня Молчания
«Не отвлекайся!..» — громыхнул дуэт альтер-эго.