— …И, наконец, третий путь, — сообщает тетенька, отрываясь от бумажки, — покупка лицензии на космический полет.
Она с любопытством оглядывает нас.
— Мы выбираем третье, — твердо говорю я.
Тетенька поднимает брови. Все-таки такой выбор делает не каждый второй и даже не каждый десятый.
— У вас есть квитанция об оплате? — спрашивает она.
— Да, конечно, — протягиваю я ей корешок.
— Замечательно! — говорит она, беря бумажку. — Приготовьте кольца, приступим к церемонии.
И из колонок над столом начинает струиться веселенький марш Мендельсона.
Выйдя из мэрии, мы с Сашкой садимся в украшенную машину. Я выглядываю из окошка и вижу зеленое полотнище.
— Мы еще вернемся, суки, — тихо говорю я сам себе. — Вы еще запоете… Слава Христу!
Хоть я и неверующий.
ЕЛЕНА ПЕРВУШИНА
Ты любишь джаз?
Елена Первушина родилась в 1972 году в Ленинграде. Закончила Санкт-Петербургскую Государственную медицинскую академию, работала врачом-эндокринологом. Дебютировала в 1999 году рассказом «Позволь мне уйти!» в журнале «Порог». Автор трех сборников прозы: «Вертикально вниз», «Короли побежденных» и «Стертые буквы». Ее перу также принадлежат путеводители «Пушкин, Павловск, Петродворец», «Загородные императорские резиденции» и переводы ряда немецких книг. Действительный член семинара Бориса Стругацкого. Лауреат премии «Дверь в лето» литературной студии Андрея Балабухи за 1997-1998 годы.
А нынче годовщина,
И мы ее отметим.
Не правда ли, как странно,
Как долго мы живем?
М. Щербаков
Почему-то я всегда думала, что проделаю этот путь в одиночестве.
Фантазии — одно из самых невинных на первый взгляд и самых разрушительных для психики развлечений, но даже психологи чаще всего не могут с ними совладать. Итак, я представляла себе, что буду идти одна, обязательно в сумерках, под черными голыми ветвями, по мокрой скользкой хвое, под тихим дождем из тех, которые скорее слышишь, чем ощущаешь. Далее мне представлялся холодный покинутый дом, специально открытый для такого случая, распиханные по углам, протравленные пылью старые вещи, которые робко выглядывают на свет лампы и откровенно боятся, что после короткого «выхода в люди» их снова ждет полная темнота и забвение. Я думала, Татьяна (конечно, Татьяна — кому, кроме нас двоих, нужен этот дом, этот человек, эта дата?) вытащит под лампу в гостиную круглый журнальный столик — не возиться же с обеденным, в самом деле, — он испокон веку стоял на веранде, а пол там и во времена моего детства ходил ходуном, Константин Сергеич с сыном поправляли его каждую весну, а сейчас все половицы уже, наверное, сгнили в хлам, шагнешь неудачно — и полетишь прямиком в подвал, такой вот дом Эшеров. Так вот, мы с Татьяной перетащим круглый стол из спальни в гостиную, вкрутим новую лампу в люстру, Татьяна отмоет электрический чайник и две щербатые глиняные чашки с синей глазурью, я куплю в ларьке на станции пакетик сушек или пряников и пачку дешевого чая.
Мы заварим чай прямо в чашках, Татьяна, может быть, достанет бутылку вина. Но мне вина не надо, я и от воспоминаний пьяная, вполне в состоянии поплакать в жилетку и поклясться в вечной любви и уважении без внешних катализаторов. В общем, мы выпьем кто во что горазд, погрызем сушек и помянем Татьяниных деда и бабку — Константина Сергеича и Ольгу Леонидовну в день их несостоявшейся бриллиантовой свадьбы (75 лет Первой Кикладской войне — кстати, и за это мы тоже выпьем).
Но, разумеется, все пошло не так. Прежде всего, не было дождя. Был осенний день — яркий, холодный, красные осины и клены полоскали листья на ветру, небо отливало глянцевой синевой. А ветер был нешуточный. Едва я выскочила на платформу, как тут же пришлось закукливаться — накидывать капюшон, наматывать шарф, застегивать куртку. Сразу же загудел за спиной, шваркнул воздушной волной по ушам и пронесся мимо по скоростной линии белый монорельсовый красавец, направляясь куда-то в страну тысячи озер, и наша пригородная «Кукушечка», раскрашенная трогательно пестро в стиле «Паровозик из Ромашково», удивленно и немного обиженно прогудела ему вслед.
Ты зачем меня шабракнул
Балалайкой по плечу?
Я затем тебя шабракнул —
Познакомиться хочу!
Тут-то я заметила, что на платформу валит толпа. Все — сплошь загорелые молодые люди с велосипедами, серферами, ластами; попадалось, впрочем, и мое поколение с удочками и клюшками для гольфа. «Чего это они? — подумала я. — Озера-то наверняка уже остыли, и песок холодный». Но тут же вспомнила, что здесь уже лет пять как построили парк развлечений, а значит, озера скрыты под куполами, и за вполне приемлемую сумму ты в любой момент можешь получить кусочек вечного лета. «Просто день воскресный, — уговаривала я себя, двигаясь в привычно плотном людском потоке, — наверняка все на озера свернут, так что прорвемся!» Вместо ларька на станции оказался довольно солидный мини-маркет, уже до предела наполненный любителями перекусить перед активным отдыхом. Заходить туда я не решилась — расплескаю последние капли нужного настроения, скачусь на банальное брюзжание. «Потом можно будет сбегать», — решила я про себя и, как позже выяснилось, оказалась глубоко права. Энтузиазм наказуем — эту истину мироздание не ленится демонстрировать нам по много раз на дню.