— Возражали?! — перебил Кучкин. — Это, мать твою, называется «возражали»? Травить людей ипритом, бросать на них атомные бомбы…
— Мама родная! — воскликнул Рожнов. — А мы-то головы ломали, за каким дьяволом в Чернобыле взялись проводить эксперименты, от которых станции взрываются!
— И зачем было портить жизнь несчастным астронавтам? — спросил Шульте с тоской и горечью.
— Вы поняли меня совершенно правильно, — сказала Дева.
— Коллеги, только подумайте, сколько народу она должна использовать, чтобы все это организовать! И вы, сударыня, уверяете, что раньше никому не открывались?
— Предпринималось несколько экспериментальных попыток, только чтобы попробовать соприкоснуться разумами — в полноценном контакте все равно не было необходимости. С прискорбием сообщаю, что каждый раз мы терпели неудачу — интересующие нас субъекты отчаянно сопротивлялись. Но сейчас, в критической точке, сотрудничество имеет особый смысл, поэтому мы решили пойти на прямой открытый контакт.
Кроме того, вы хорошо подготовлены к встрече с иным разумом и очень умны, поэтому я надеюсь, что мы найдем общий язык.
— Как это получится, если вы не в силах убедить нас?! Какой может быть общий язык, когда вы не понимаете элементарных вещей! — Шульте заметно разозлился. — Почему вы решили, что развитие человечества пойдет по вашему сценарию, когда лунная топливная программа закроется? Мы слишком далеко продвинулись по собственному пути. Нам уже не свернуть. Это просто не имеет смысла. Да, мы сейчас у критической точки. Но зато получили стимул для серьезного рывка. Наша платформа — только начало, первый шаг. Если все получится, люди перестанут глядеть друг на друга со звериным оскалом, они вместе посмотрят в небо! Вопрос стоит так — или всемирная драка за энергоносители, или объединенное человечество, способное решать любые задачи.
— Неверно! Только утрата энергии как мерила свободы…
— Да вы ни черта не понимаете в людях! Либо у Земли будет лунная энергетика, либо на планете не останется и миллиарда живых!
— Командир, — позвал Рожнов негромко. — Вы не думаете, что нашу гостью интересует второй случай? Кто останется после войны, тех она и научит говорить со звездами?
— Рассуждая логически, ей так будет намного удобнее, — заметил Кучкин.
— Коллеги, вы сами-то в это верите? — спросил Шульте. — Вы бы могли спровоцировать глобальную войну, чтобы стало намного удобнее?
— Она не человек, — веско рассудил Кучкин. — Она Железная Дева. Мы понятия не имеем об ее этике. А вы немец.
— И что? — насторожился Шульте.
— Вы не можете знать, что такое хотеть войны. У вас моральный запрет.
— Он пытается сказать, что немцы… — начал было Рожнов.
— Спасибо, я понял вашу мысль, — перебил Шульте с нескрываемым сарказмом. — Восхищен глубиной познаний особенностей германского менталитета! Может, в ответ рассказать вам про русских что-нибудь смешное?!
— Не сейчас. Командир, эта леди действительно либо не знает, во что залезла, — тогда гнать ее надо отсюда пинками, — либо хочет, чтобы земляне развалили свой мир, а выжившие попали ей в руки беспомощными. А она будет работать богом. И получать удовольствие, направляя на путь… О-о, послушайте, может, боги как раз и есть такие?!
— Я чувствую абсолютное нежелание понимать и доверять, — сказала Дева. — Это очень прискорбно, что с вами придется обращаться так же, как со всеми остальными. Поверьте, я совсем не хочу причинять вам беспокойство!
— Побеспокой меня, детка! — попросил Рожнов елейным голосом.
Повисла короткая пауза.
— Ну да, противно, — сказал инженер. — Но как-то вяло, ты не находишь?
Шульте и Кучкин переглянулись.
— Ты сколько таблеток сожрал, пока на толчке сидел? — спросил Кучкин. — Думаешь, я не слышал, как упаковка хрустит?
— Ну две. А ты будто меньше!
— Три. Сразу как проснулся.
— Думаю, не в одних таблетках дело. Вон, командир ничего не ел.
— Между прочим, я бы позавтракал, — сказал Шульте. — Слушайте, вы! Госпожа. Нас действительно сейчас вызовут. Начнется работа, и дискутировать с вами не будет времени. Давайте сыграем в открытую. Или мы отказываемся сотрудничать.
— Я слушаю.
— Ответьте на простой вопрос.
— Ответьте на простой вопрос. Чего вы хотите, черт побери?!
Дева замолчала надолго. В головном стало очень тихо, а храп Аллена совсем не мешал, напротив, успокаивал.
— Пока она тормозит, упакуем Чарли в спальный мешок? — предложил Кучкин.
— Головой вперед! Вот будет умора, когда проснется! Ха-ха, черный юмор.
Шульте смотрел на Деву и о чем-то думал.
— Я хочу, чтобы вы покинули станцию, — произнесла Дева очень медленно. — Если вы не сделаете это добровольно, я заставлю вас. Так понятно?
— А кто говорил, что мы должны узнать нечто и дальше решать?..
— Вы выступили против.
— Ничего подобного, — сказал Шульте. — Я готов.
— О, сумрачный немецкий гений… — буркнул Рожнов. Кучкин захлопал глазами, и опять, как вчера, это не выглядело комичным.
— Кто-то обязан узнать все до конца, — вздохнул Шульте. — Чтобы потом сказать: мы решали не слепо.
— Давайте я! — предложил Кучкин.
— Нет. Подумайте, с технической стороны я наименее ценный член экспедиции. Вы лучший наш пилот, а господин Рожнов лучший инженер.