— Спасибо. — Болл послал Коттю самую нежную улыбку, на какую только был способен. — Это я уже понял. Но «Сиррус», как тебе, Миша, может быть, известно, стоит на профилактике. И поднять его я могу минимум через пять суток.
— Это мне известно, — хладнокровно подтвердил Котть. — Но вот у Гаральда есть на этот счет свои… соображения.
— Я не могу снять с линии ни одного корабля, Боря. Да и не слишком подходят для этого каботажники, сам понимаешь.
Конечно, пузатенькие каботажные каргоботы не для таких операций.
— А транссистемников у меня сейчас нет. «Дайна» будет только через двадцать семь суток. Так что не думай, будто мы переваливаем все на Пионеров…
— Я и не думаю.
— Но один вариант все же возможен. У нас есть космоскаф…
— Какой?
— Серии КСГ. Тебе с ними приходилось иметь дело?
КСГ — с маршевыми гравитрами. Это хорошо. Во всяком случае, лучше, чем, скажем, атомно-импульсный: и маневреннее, и в управлении проще.
— Приходилось.
— Чудесно. В общем-то, я так и знал. У меня, понимаешь, все пилоты в разгоне, а те трое, которых я могу отозвать, — чистые каботажники с наших курсов, они космоскафа, кроме как в учебнике, и не видели.
— Ясно. — Болл встал, отошел к окну. Из окна открывался вид на обширную техпозицию Лорельского космодрома. Хотя, кроме «Сирруса», ни единого корабля здесь не было, машины техобслуживания деловито сновали по полю, с высоты сорок седьмого этажа напоминая диковинных насекомых. Крейсер сейчас больше всего походил на готическую башню со сверкающим шпилем: по его броне ползали неразличимые отсюда полировщики и носовая оконечность — как раз до гребораторной опояски — приобрела уже первозданную голубизну, тогда как ниже корпус оставался бурым и бугристый, словно древесная кора. «Сиррус» был кораблем заслуженным, теперь таких уже не строили. Серия «С» кончилась «Скилуром», ее сменила серия «К» — «Канова», «Коннор»… Боллу эти тяжеловесные на вид полусферические корабли почему-то не нравились, хотя были они и мощнее, и надежнее.
«Старею, что ли?..»
— Задание? — спросил он, не оборачиваясь.
— Готово, — мгновенно ответил Котть. — Спасибо, Борис. Я знал, что ты не откажешься.
— Еще бы тебе не знать! Меня только интересует…
— Что?
— Откуда у вас космоскаф, Гаральд?
— Это ты у Хардтмана спроси, — ухмыльнулся Свердлуф. — Он все может.
— Помню. — Все-таки Болл не один год провел в Линейной Службе. — Но зачем он вам нужен?
— Понадобился, как видишь.
— Убедительно.
Болл требовательно протянул руку, и Котть вложил в нее неведомо откуда взявшуюся папку.
— Кого ты возьмешь, Борис?
— Астрогатором — Наана. Со связистом хуже: Варенцова трогать нельзя. Пожалуй, возьму стажера. Ему же лучше — больше практики… И вот еще что. Я со Зденкой поговорю с дороги, а потом ты с ней свяжись, побей себя немножко кулаком в грудь, у тебя это здорово получается, и покайся, что ты меня принудил.
Доктор Барним посмотрела на Болла с явным интересом. Котть хмыкнул:
— Ладно, не впервой! Ну, счастливого пути!
В лифте Болл не выдержал и спросил Свердлуфа:
— Объясни ты мне, зачем ему эта обсерваторская дива понадобилась? Он что, сам не мог того же сказать?
— Может, им просто нужен был повод повидаться?
Это было похоже на правду.
II
— Неужели… чужак? — не выдержал Шорак.
— И чему вас учили в Академии, стажер? — не оборачиваясь, насмешливо произнес Наан. — Ну и молодежь нынче пошла, а, шеф?
Болл всматривался в силуэт, медленно проползающий по кормовому экрану. Силуэт этот казался странным, необычным, непривычным и все же как-то смутно знакомым.
Двое суток космоскаф и сопровождавшие его «мирмеки» висели здесь, поджидая «гостя».
Двое суток космоскаф и сопровождавшие его «мирмеки» висели здесь, поджидая «гостя». И теперь он нагонял их, уже попав в поле зрения кормового локатора.
— Оставь стажера в покое, Айвор. Кстати, Карел кончал Академию Связи, а не Астрогации, заметь. Скорость?
Болл имел в виду скорость «гостя», и Айвор понял.
— Шестьсот шесть в секунду. Идет инерциальным.
Силуэт неизвестного корабля незаметно переполз с кормового экрана на бортовой.
— Уравняй скорости. Дистанция сто по траверзу.
— Есть, шеф-пилот! — Обиженный, Наан всегда переходил на уставное обращение. Руки его запорхали над ходовым пультом.
— Шорак! «Мирмекам» — строй треугольника, дистанция пятьдесят, «делай, как я».
Шорак бойко затараторил в микрофон:
— КСГ борт семьдесят три к Эм — двести тринадцать, Эм — двести семнадцать, Эм — двести двадцать два. Даю перестроение…
— Уймись ты, — улыбаясь, проворчал Наан, и Шорак перешел на ключ.
Тем временем изображение «гостя» замерло на экране левого борта, и теперь Болл мог рассмотреть его во всех подробностях. Конечно, корабль был явно земной постройки. Вот только — что это за ребристые диски, расположенные перпендикулярно диаметральной плоскости примерно там же, где у крейсера серии «С» проходит гребораторная опояска? Словно на иглу-рыбу надели кружевной воротник…
— Айвор?
— Не знаю… Это похоже…
— На рогановский, Айвор?
Наан кивнул.
Это был один из немногих кораблей, построенных в короткий период между открытием каналов Рогана — узких природных туннелей вырожденного пространства и появлением настоящих аутспейс-кораблей, превращающих на своем пути обычное пространство в аутспейс, где только и возможно движение со сверхсветовыми скоростями. Таких крейсеров было построено немного, коротким оказался их век, почти совпавший с веком легендарного Бовта, человека, первым увидевшего за открытием рогановских каналов не космологический феномен, а дорогу к звездам, человека, почти пять десятилетий определявшего космическую политику Человечества. «Вот так оно и бывает, — подумал с горечью Болл, — прожил человек жизнь, долгую жизнь, и всю ее посвятил одному — прорыву к звездам, рогановским своим кораблям, рогановской астрогации. И всего через каких-то два-три года после его смерти пришли аутспейс-корабли, и об этих, которым отдал жизнь Борис Бовт, забыли. Только в учебниках да монографиях по истории астрогации остались их изображения — изящные заостренные обводы и эти огромные ребристые диски, выполнявшие функции нынешних гребораторов». Только как они назывались, эти… «протогребораторы»? Болл никак не мог вспомнить. Впрочем, и не важно это.