На блюде передо мной как раз появилось нечто белое, пухлое, вызывающее на вид.
— Это омлет? — спросил я.
— Рыбы у нас летают, и неплохо, но яиц не кладут, — усмехнулся мой визави. — Впрочем, это и не водоросли, как можно подумать. И это не коренья, как вы, наверное, уже подумали. Это всего лишь рыба-сон. Пробуйте, пробуйте, не бойтесь. Это вкусно. Мое имя Рикард.
И, представившись, продолжил объяснения:
— Нравится? Ну вот. Зато выглядит рыба-сон ужасно. Что-то вроде мятого пустого мешка, вся в складках, вся какая-то серая, неопрятная, а в глазах у нее нечеловеческая тоска. Об уме умолчу, с этой стороны рыба-сон достаточно унылое существо. Зато очень не советую хватать ее голыми руками. На Несс это всем известно, но вы можете и не знать этого. Вы ведь инспектор Аллофс? Вас тут здорово ждали.
Он запил рыбу-сон каким-то белым непрозрачным напитком:
— У каждого тут хватает забот, но вас здорово ждали.
— Что-то я ничего такого не наблюдаю, — улыбнулся я. — Напротив, у меня сложилось впечатление, что Деянира достаточно пуста.
— Вы не ошиблись, — кивнул Рикард. — Деянира действительно пуста. Все, кто мог, улетели на Южный архипелаг. Эти веерные ливни… Малоприятная вещь… Знаете, они всегда приносят много бед…
— Вкусно, — оценил я рыбу-сон и взглянул на Рикарда. Чем-то он мне понравился.
Может, независимостью.
Даже куртка на нем была расстегнута до пояса и, кстати, слабо фосфоресцировала. Наверное, такая куртка пылает в ночи как костер, подумал я. Ее, наверное, издалека видно.
И спросил:
— Ваша куртка из водорослей?
— На этот раз угадали. — Рикард снисходительно кивнул. — Океан — наш кормилец. Он же одевает нас. Да вон взгляните на барельефы. Вся наша жизнь связана с океаном.
— Кто это выполнил?
— Что именно? — не понял Рикард.
— Барельефы.
— А-а-а, барельефы… — протянул Рикард. — Их выполнил Зоран Вулич, художник. Он хорошо знает Несс и побывал чуть ли не на всех островах.
— Вы, наверное, тоже?
— С чего вы взяли? — удивился Рикард. — Я видел Морской водопад и видел Воронку, мне этого достаточно. Какая разница… — покосился он на меня, — смотреть на закат с вершины одинокого острова, раздвигая руками ветви каламитов, или смотреть на закат из окна добротного дома? К тому же на островах душно… — добавил он явно неодобрительно.
— Вы правда не находите никакой разницы? — усмехнулся я.
— Никакой, — твердо повторил Рикард. Он мне действительно понравился. — Уверяю вас. Острова везде похожи друг на друга, как близнецы, и океан везде одинаков.
— Так уж везде?
— Абсолютно.
Он усмехнулся и добавил:
— К счастью, мои занятия не требуют активных перемещений в пространстве.
— Что-нибудь сугубо лабораторное?
— Как сказать, — усмехнулся Рикард, на этот раз откровенно снисходительно. — Я палеонтолог.
— Я палеонтолог.
— Вряд ли окаменелости на Несс сосредоточены только в окрестностях Деяниры.
— Вы правы. Южный архипелаг, практически необитаемый, всем другим местам даст сто очков вперед. Именно там лежат мощные толщи осадочных пород, а вокруг Деяниры горные породы сильно метаморфизованы. Впрочем, любая жизнь смертна, — философски заключил Рикард, — а значит, любая тварь оставляет в истории какой-то след. В отличие от вас, инспектор, палеонтолог никогда не останется без работы.
— Кто же ищет и собирает для вас окаменелости?
— Землекоп, — ответил Рикард с завидным спокойствием.
— Это имя? — удивился я.
— Нет, это не имя. Так я называю своего робота. Это высокоспециализированный робот. Он беспредельно трудолюбив, он может лазать по самым крутым обнажениям в любое время дня и ночи. Образцы, найденные им, я получаю с каким-нибудь попутным судном или вертолетом. У Землекопа редкостная программа, я убил на нее несколько лет.
— А как вы с ним общаетесь?
— С помощью радио. У Землекопа своя частота. Я могу связаться с ним в любую минуту. Единственное, чего боится мой Землекоп, — это веерные ливни. К сожалению, они только что прошлись по Южному архипелагу.
— Что они из себя представляют?
— Это ураганы, идущие цепочкой — один за другим. Обычно они накатываются на архипелаг с периодичностью в семь, в восемь, иногда в пятнадцать суток. Только что остров казался зеленовато-бледным или просто бурым от каламитов, и вот он уже гол. Веерные ливни срезают растительность как нож.
— Как быстро восстанавливаются каламиты?
— К счастью, достаточно быстро. Океанские течения буквально засорены их спорами.
— Я чувствую, ваш Землекоп — дорогое создание.
— Да, он стоил мне немало. — Рикард самоуверенно улыбнулся. — Но если хочешь, чтобы вещь действовала надежно, не жалей ни денег, ни усилий. Это везде так.
— Вашего Землекопа построили на Несс?
— Да. Но это штучное, это очень дорогое производство.
— Скажите, Рикард, почему убытки, нанесенные веерными ливнями Южному архипелагу, как правило, компенсирует Деянира?
— А кто это должен делать? — Рикард даже отложил серебряную двузубую вилку. — Земля далеко.
— Наверное, мечтаете о Большой Базе?
Рикард даже выпятил подбородок:
— Как я могу о ней не мечтать? Большая База — это единственное наше будущее. Пока ее не будет, мы будем топтаться на одном и том же месте. Мы не успеваем залатывать дыры, у нас постоянно что-нибудь рвется. Нам не хватает людей, материалов, возможностей. Чтобы отправить на Землю свои палеонтологические образцы, я вынужден выкладывать крупные суммы. Так нельзя жить долго, инспектор.