Добро пожаловать — ко всем чертям!
На другой стенке лозунг:
Под руководством гениального Сталина перевыполним все наши чертовы планы на триста процентов!
На третьей стенке еще похлеще:
Да здравствует мудрый вождь и учитель всех чертей товарищ Сталин!
Ну, Иосифу Виссарионычу таков чертов подхалимаж, конечно, очень даже понравился. Аж в печенках защекотало.
Слушатели одобрительно хмыкнули. Рассказчик промочил горло пивом и продолжал:
— Н?да, а посередке, значится, столик стоит такой накрытый. А на том столике его разлюбезное вино кахетинское, прямо в бочках. А за столом все его старые приятели сидят — кавказское кинто, воры и бандюги. Все пьяные, мальчиков лапают и песни горланят. А рядом барашек жарится, жирный, молодой, пальчики оближешь. И оркестр из чертенят «Сулико» наяривает. И до того Сталину в этом аду понравилось, что он даже на работу в Политбюро опоздал.
Ну, потом для порядка сел Сталин в самолет и полетел в рай. И абсолютно ему там не пондравилось. Сидят там всякие эмигранты, которые от него поутекали. И вместо «Сулико» одно «Аллилуйя» тянут. А это напомнило ему про его жену Аллилуеву, которую он укокошил. И видит он, что тут ему даже морду набить могут. Поглядел он, поглядел — и смылся потихоньку, пока не заметили. И так он ото всего этого расстроился, что для поддержания собственного авторитета взял и поколотил Ваньку?летчика.
Носатый почесал спину и отхлебнул пива с таким видом, словно он сам сопровождал Сталина в рай.
— Ну, значится, как только Иосиф Виссарионыч, отец?то наш родной, окочурился, так сразу он на ишака. Это поскольку ему теперь машина не полагается. Ну и конечно, он в голом виде, поскольку на том свете одежки не требуется. Торопится, ишака пятками колотит. Но осел, он, конечно, не человек и плетется себе потихонечку. Подъезжает товарищ Сталин к адским вратам, кулаком тарабанит — открывайте, мол, почетному гостю! Выскакивает дежурный черт — но теперь уж в форме МВД. И хвостом он уже не крутит и даже не здоровкается. Сразу хвать он Иоську за загривок и пихает его. Но теперь уже не в ту дверку, что налево, а в ту, что направо.
Рассказчик сделал паузу, полез в карман за кисетом, оторвал кусок газеты и скрутил цигарку.
— Ну а потом что?
— Ну а потом попал бедный Иоська в самое пекло. Там его, раба Божьего, как полагается, сразу на вилы и для начала в котел со смолой. Это для дезинфекции. Поварили его там, как яичко, минут пять. А потом поддели черпаком и усаживают грешным задом на горячую сковородочку. А рядом Троцкий поджаривается. Иоська визжит, отбивается:
«Эх! Малэнький ошибка получается!»
Троцкий спрашивает:
«Чито ви орете?»
Сталин ему: «Мнэ нужна налэва, а оны мэнэ направа!»
А Троцкий усмехается: «Налево это у них агитпункт, красный уголок. Это они, сволочи, у советской власти научились».
Рядом мрачный дядя в калошах на босу ногу сосредоточенно болтал пиво в кружке и ворчал:
— Не пиво, а сплошная вода. По простым дням они на бочку пива вливают ведро воды. А сегодня по случаю праздника, видно, дна вкатили.
— Везде, брат, обман, — добродушно утешил его случайный сосед, по виду веселый неудачник, смахивающий на Чарли Чаплина.
— А ты знаешь, почему пиво такое теплое? — продолжал мрачный.
— А ты знаешь, почему пиво такое теплое? — продолжал мрачный. — Это сын его в задней комнате специально на примусе подогревают. Чтоб пены побольше было. А потом тебе эту пену продают.
— Так вся наша жизнь — пена, — покачал головой веселый неудачник.
Мрачный дядя мрачно заключил:
— В наше время одним жуликам хорошо живется. Недавно арестовали одного заведующего пивной. Знаешь, сколько у пего под матрасом денег нашли? Полмиллиона! Это он на пене заработал. Да не сумел, дундук, спрятать. Теперь сидит в тюряге.
— Тюрьма — это как университет, — сказал весело неудачник. — Я в этом университете пять лет отсидел.
— А за что?
— За политическую безграмотность. Следователь мне так и сказал: «Иди, дурак, поучись уму?разуму».
— А за что именно?
— За обрез.
— О?о, я когда в партизанах был, так тоже из обреза постреливал…
— Не?ет, это не тот обрез. Я, понимаешь, уродился с маленьким таким дефектиком. Кончик не открывается.
— Какой кончик?
— Ну, какой — самый главный. А когда подошло мне время жениться, тут я и забеспокоился: как же мне женихаться, если женилка не работает. Пошел я к доктору. А тот и говорит: «Это у вас чепуха. Просто фимозис, то есть незалупа. Мы это сейчас…» Не успел я оглянуться, как он чик?чирик и обрезал меня.
— Э?э?э, — сказал мрачный, — так вот почему они все обрезанные…
— А я после этой операции так обрадовался, что теперь женихаться могу, что хожу, показываю всем свой обрез и говорю: «Эх, смотрите, путевка в жизнь! Как новенький партбилет!» — Веселый неудачник тяжело вздохнул: — А потом забрали меня в НКВД. А следователь, товарищ Катценельсон, мне и говорит: «Ну, гражданин Кузнецов, покажи?ка твой партбилет». И сразу пришивает мне 5 лет за антисемитизм. Это он намекает, что после революции обрез был вроде партбилета. А я ему и говорю: «Извините, какой же я антисемит, ежели я сам еврей? Просто после революции мои родители переменили фамилию с Гольдшмидт на Кузнецов. И не обрезали меня вовремя тоже из?за этой революции. Ах так, говорит товарищ Катценельсон, — так ты еще против революции агитируешь?! Выбирай: 10 лет за контрреволюцию или 5 лет за антисемитизм, я подумал?подумал и, выбрал антисемитизм. А потом в тот же лагерь и мой следователь попал — товарищ Катценельсон. Ему дали 15 лет не то за сионизм, не то за семитизм. А начальник лагеря меня вызывает и как специалиста по антисемитизму спрашивает: