— Неприютные земли, — проворчал, зевая, Вишена. — Как тут люди живут?
— Тут вообще все странно, — согласился дрегович. — Я первое время не мог прямо — до того все чужое. Вовсе на наш мир непохоже… Нечисть — страшная, наша рядом с ней игрушкой кажется.
— А помнишь, — сказал Вишена, — в Рыдогах овинник нас едва не сжег?
Славута вздохнул. Он помнил. Тогда и коней у них увели колдовством каким-то. Свершившееся успело потускнеть в памяти, но совсем, верно, никогда не сотрется.
Завыл вдалеке волк. Славута вздрогнул, всматриваясь в ту сторону.
— Ты чего? — насторожился Вишена. Он уже привык, что в Иллурии даже звери могли быть врагами.
— Это верховой волк, — прошептал дрегович. — У них постромки кожаные в пасти, оттого и воют иначе. Не «у-у-у», а вроде как «ы-ы-ы». Слышишь?
Вишена прислушался.
— Похоже, — сказал он с уважением. — Ни в жизнь бы не догадался…
— Я тоже первое время удивлялся. Эльфы научили, — вздохнул Славута. — Мудрый народ. Настолько же мудрый, насколько странный.
— У кого здесь верховые волки? У орков?
— Не только. В Аргундоре тоже на них разъезжают.
— И больше нигде?
— Нигде, — покачал головой Славута. — Нигде по всей Иллурии, только в Хаэнедоре и Аргундоре.
Вишена поежился.
— Чего их по ночам носит… Сидели бы себе в замках.
— Орки часто нападают ночами, — сказал Славута. — Не учуяли бы нас… Хотя, без дела редко кто большими силами шатается. Пять-восемь волчин с седоками нас не остановят…
Что да, то да, их было двадцать и каждый терт не в одной схватке, не в одном походе. В Иллурии умели штурмовать замки без ворот, в чистом же поле лойдянам, венедам да чикмам не ровня даже пехотинцы Сириана и быстрые, как ветер, всадники в бело-голубом.
Если их, конечно, немного. Даже Купаве не ровня, несмотря что девка. Хотя, рядом с Боромиром и не хочешь, а сражаться научишься. Иначе не получится…
Волк завыл ближе, и ему ответили с другой стороны, немного южнее.
— А, пропадь, сюда, кажется тащатся. Пойду Боромиру с Тарусом скажу.
Славута поднялся и юркнул в пещерку.
Вглядываясь в сгущающиеся сумерки, Вишена подумал:
«Плащ у меня неподходящего цвета…»
Снежно-белый, он и вправду плохо маскировал на фоне мышастых скал.
Вскоре вернулся Славута с Боромиром, Тарусом, Боградом Роксаланом и Похилом.
Взглянув на зеленый плащ дреговича, Вишена невольно позавидовал: вот кому красота! Ни в лесу, ни в поле, ни в скалах толком не разглядишь… Особенно в лесу.
— Сдается мне, — шептал Славута, — что они цепью рассыпались и тянут через пустоши. Ищут кого-нибудь, или просто дозором обходят.
Понаблюдав с минуту, Боромир позвал остальных. Схоронившись меж камней стали ждать.
Всадники появились с востока. Мелкой рысью трусили громадные волки, неся закутанных в черное седоков. Их было пятеро и они действительно растянулись цепью. Между каждым всадником сохранялся промежуток шагов в двести.
Крайний слева направлялся точно к их укрытию.
— Приблизится — зашибем. Потихоньку, если выйдет, — сказал негромко Боромир. — Омут, ты готов?
Молчаливый рыдожанин только кивнул: разговорчивее в Иллурии он вовсе не стал.
Волк начал принюхиваться в четверти версты. Вишена, припав к камню, глядел на всадника во все глаза. Тот подергал за повод, почесал волку меж ушей и направил его точно к пещерке, выглядящей с той стороны просто как россыпь крупных, в три человеческих роста, камней. Гортанно перекликнувшись со своими, аргундорец приближался. Все замерли, никто не шелохнется, только пальцы бесшумно смыкаются на рукоятках оружия.
Когда всадника отделяло от укрытия шагов десять, Омут мгновенно поднялся и метнул тяжеленную булаву. Волк шарахнулся, зарычав, но булава настигла всадника, выбив из седла. Озарич и Гонта, невидимые в коричневых плащах, мигом утянули зашибленного аргундорца в пещерку. Волк растерянно топтался поодаль, Прон, наловчившийся стрелять из арбалета, всадил стрелу ему в бок. Но то ли шкура у того была крепка на удивление, то ли стрела коротка оказалась, не свалился зверюга замертво, заскулил и бросился наутек, прямо к остальным. Вишена уже взялся за меч, решив, что сейчас свалка начнется, но остальные всадники, осмотрев волка и вытащив стрелу, вовсе не кинулись выручать пропавшего собрата. Поорали издалека, позвали, а после вскочили на своих жутких зверей и были таковы. Унеслись на восток, откуда пришли.
— Удрали, — довольно ухмыльнулся Пристень. — До утра теперь не вернутся. Ну, а мы их утром так и будем здесь ждать…
Вишена поднялся, отряхнул плащ. Славута стоял рядом.
— Почему он так решил? — спросил Пожарский побратима.
— После захода солнца из замков никто не выходит, — пояснил дрегович.
— Ты ж сам говорил, — удивился Вишена, — что орки часто нападают ночью.
Славута объяснил:
— Нападают-то они ночью, но из замков выходят еще засветло. Идут полночи, потом нападают. А чтобы ночью кто в путь пускался — я не слыхал никогда.
Вишена вздохнул. Удивляться дальше не было уже сил.
Удивляться дальше не было уже сил.
Из пещерки вышла Купава, невозмутимая, как окрестные скалы. В схватке, если бы та состоялась, она с самого начала не собиралась принимать никакого участия, считая, что с пятеркой волков великолепно управятся и без нее.