Клинок валялся позади него на земле. На гладко отполированном металле плясали солнечные блики, прорываясь сквозь густую листву. Вишена облегченно вздохнул и потянулся к своему оружию.
Резкий удар по шее швырнул его наземь. Вишена упал, перекатился и проворно вскочил на ноги.
Противник был одного роста с ним. Только черный весь: и кожа, и мешковатый плащ, отороченный снизу неровной бахромой. Человека он лишь напоминал. Голова, руки, ноги. Глаза огромные, красные, навыкате, точно у стрекозы. Носа нет вовсе. Уши круглые, стоячие, как у старого кота. Пасть, полная мелких треугольных зубов. Руки мускулистые, совсем человечьи, пальцев, правда, всего четыре, по крайней мере на правой, которой этот тянулся к мечу. Его, Пожарского, мечу.
— Ах, ты, погань!
Молодецкий удар обрушился на чужака, ничего худого не подозревавшего, опрокинув его на бок.
Вишена сомкнул пальцы на шершавой рукояти меча и сразу почувствовал себя много лучше. Изумруды заметно тлели, предупреждая об опасности.
ЭТОТ оправился быстро. Вскочил, обнажил странные свои зубы и… зашипел. Не так, как змеи. И не так, как рассерженные кошки. Иначе. Будто, сказал что-то.
Вишена неотрывно глядел ему в вытаращенные глаза. А тот вдруг выхватил откуда-то из-под плаща ладную секиру, замахнулся…
Пожарского спасла реакция. Остро отточенное лезвие с воем рассекло воздух в пальце от уха и чудом не задело плечо. Меч тут же взвился и пал на чужака, но тот успел заслониться древком секиры.
Они застыли друг против друга, напряженные, внимательные, выжидающие. Всего на миг.
Крик и громкое шипение раздались одновременно. Вздулись тугие бугры мышц, гулко зазвенело железо. Воздух разваливался на причудливые ломти от стремительных ударов. Бойцы сталкивались нос к носу, зрачок в зрачок, и отскакивали в стороны.
Чужак владел секирой отменно. Вишену спасало лишь то, что он часто сходился со Славутой-дреговичем, докой по этой части, зная все уловки да хитрости назубок. А противник, видать, не первый раз сражался против меча и галок тоже не ловил.
Увернувшись от секущего бокового удара Пожарский резко рубанул мечом сверху. Чужак отскочил, взяв секиру двумя руками. Еще раз, с вывертом, справа налево! Меч ткнулся в подставленное древко, чужак вытянул руки. Ага, открылся. На, получай, прямо в твои поганые зубы!
Вложив всю силу Вишена ударил ногой.
Ага, открылся. На, получай, прямо в твои поганые зубы!
Вложив всю силу Вишена ударил ногой. Противник опрокинулся, но секиры не выпустил. Перехватив меч в обе руки Вишена навис над ним, но рубанул лишь землю. Откатиться успел, гад!
Покуда Вишена оборачивался, чужак вскочил, впившись в него взглядом, и замер, сжимая свою секиру.
Лишь теперь Вишена заметил крупный изумруд, вправленный в сверкающий металл вражьего оружия.
А чужак, прижав уши, вдруг прыгнул, черный его плащ развернулся, наполнился воздухом и оторвал своего хозяина от земли. Тонкие кожистые крылья расправились, чужак взмахнул ими, ловко кувыркнулся в полете… Не готовый к такому повороту событий Вишена получил с размаху ногами по затылку, не успев защититься или отпрыгнуть.
Свет померк, земля рванулась навстречу, Вишена, нелепо дернув руками, рухнул, а его изумрудный меч взвился ввысь, слабо вращаясь. Чужак ловко развернулся в полете, скользнул легко, будто стриж, и поймал его свободной рукой.
Пожарский нашел в себе силы приподняться и взглянуть наверх.
Крылатая фигура на миг застыла, четко выделившись на фоне неба, воздев руки, одну с секирой, другую с добытым мечом, и торжествующе зашипела. А в небесной синеве вдруг ясно прорисовалось смеющееся раскосое лицо со зрачками во весь глаз. Вот кому чужак показывал меч!
Вишена в отчаяньи упал на спину. Как же теперь, без меча-то?
В тот же миг нечто невообразимо огромное ударило чужака, бросив его в переплетение сочных стеблей. Кувырком, как подбитого ястребом тетерева. Упругие черные крылья сухо шуршали, задевая за листья.
Чужак выронил меч; узкий клинок нырнул острием вниз, падая прямо на Вишену. Тот дернулся из последних сил. Успел: меч воткнулся в рыхлый чернозем, слегка оцарапав Вишене бок.
Казалось, вздрогнула и закричала сама Макошь, Мать-сыра земля.
— Что за птица такая? — раздался громовой голос откуда-то из поднебесья. С хрустом смялась трава и рядом с Вишеной опустился гигантский сапог.
— А это что за птица? — тот же голос.
— Вишена-а! Пожарский! Ау-у-у!.. — это уже донеслось немного сбоку.
Вишену подхватила громадная рука и подняла, казалось, к самому Яриле-солнцу.
Возникло бородатое лицо размером с терем. Но это был не Ярило.
— Боград, — сказал Вишена устало, — это ты, Боград…
— Тарус! Боромир! Подите-ка сюда!
Они искали пропавших Пожарского и Яроша второй час, когда Боград невзначай сшиб коленом диковинную черную птицу. Он и рассмотреть-то ее толком не успел, птица канула в траву, поминай, как звали; а под ногами Боград увидал маленького человечка. Рядом с ним из земли торчал крохотный меч.
Первое, что подумал Боград: еще один знак. Такой же, как сбросила Вишене крылатая неведомая тварь.
Тут Боград вспомнил, что «птица» сегодняшняя более напоминает летучую мышь. Случайно ли? Там летучая мышь, только огромная и ночью, здесь нечто похожее, но — маленькое и днем. И еще меч. Неужто снова рубиновый?