— Они не друзья мне, Могучий, — осмелился поправить Яр. — Встретил. Хотели отобрать меч, но побоялись нападать. Крода сказал, что все уже ушли из Аргундора. На запад.
Саят криво усмехнулся и встал.
— Не друзья… Это хорошо, что ты так думаешь, — он на несколько мгновений застыл в раздумье. — Ладно, иди. Тебя позовут когда ты будешь нужен.
Яр поклонился и вышел, шурша непроницаемо-черным плащом.
Некоторое время Саят недвижимо стоял у стола, потом положил на гладко струганые доски нож и направился в угол. Там стоял столик поменьше; круглую полупрозрачную столешницу держали в пастях три железные змеи, вставшие на хвост. Отливающий фиолетовым ларец стоял на нем. Приблизившись, Саят бережно опустил на крышку ларца обе ладони.
— Вот он, Волшебный Сундук… Мечта Алликас-хана, — прошептал Саят и неожиданно захохотал. Хан казался ему теперь кем-то мелким, вроде десятника в войске.
Осторожный стук в дверь отвлек его от мечтаний. Саят встрепенулся и отнял руки от ларца.
Вошел пехотинец из внутренней стражи, без доспехов, только при оружии.
— Хал Бэйн просит Саята Могучего к себе! Нужно решить дела, не терпящие отлагательств.
— Дела потерпят, — резко сказал Саят. — А Бэйн подождет. Скажи ему, что я занят.
Стражник поспешно выскользнул, едва поклонившись, Саят не стал его окликать. Его ждал Волшебный Сундук со всеми своими тайнами.
МЕНТАЛЬНЫЙ РЕТРАНСЛЯТОР-УСИЛИТЕЛЬ ХА-27С
ВНЕПЛАНОВЫЙ ОТЧЕТ КАТЕГОРИИ «ГРАНИТ», ЬЬ
Объект вынесен из узловой точки сопряжения, полярные координаты СР376/СА002/СС460, и попал в пределы досягаемости корреспондента Саят/С. Активность корреспондента Саят/С в отношении объекта — нулевая.
Конец отчета.
Стены гномьих замков были темно-коричневыми, а башни — невысокими и зубчатыми. Вишена уже видел их, но мельком, когда шли из Храма Равнин. Тогда отряд спешил и разглядывать было некогда. Теперь же можно было насладиться их гордым великолепием. Мертвые глыбы под инструментами мастеров-камнотесов оживали и воплощались в причудливые фигуры, завораживающие и совершенные. Вишена не мог оторвать взгляд от них, те же, кто видел это великолепие давно и часто, — Боромир, Гонта, Купава — словно и не замечали ничего.
«Неужели и я бы привык? — подумал Пожарский с тоской. — Как же сонен и ленив человек, не всплеснет лишний раз руками, не застынет перед каким-нибудь каменным дивом во второй раз…»
Песиголовцы — и те, вроде, больше внимания уделяли окружающему, чем люди. Хотя — гномы ведь тоже не люди. Может, поэтому их искусство не всем понятно?
Перед Хамаром, столицей Подземного Народа, стали лагерем. В замок отправились только те, кто носил коричневые плащи, да Анча с несколькими своими арранками. Гномы устроили разборной навес от непогоды, хотя дождь и кончился, вынесли несколько столов и прислали поваров с туго набитыми кожаными мешками. Костры под руками коренастых, заросших длинными бородами крепышей словно сами по себе вспыхнули, и горели ровно и ярко, почти не требуя топлива. Жгли гномы не дрова, а маслянисто поблескивающий черный камень. Но уж горел он… Судя по всему кондотьерский отряд намеревались как следует угостить. Вишена от души веселился: дома, в родном мире, гостей бы зазвали в селение, посадили бы в лучшей горнице, а тут даже нельзя в чужой замок попасть.
Вернее, можно, но тогда весь замок начинает вздрагивать и сотрясаться, и все кондотьеры Иллурии орут на тебя, ровно на мальчишку-проказника, переполошившего взрослых.
Невдалеке виднелся соседний замок, Крагмортон; к нему убегала мощеная гранитом дорога, по которой туда-сюда сновали пешие гномы, телеги, запряженные невысокими степными лошадками, а в воздухе беспрерывно пели крылья грифонов. В замках заранее знали о приближении ушедших в поиск: Вишена наблюдал как встретились Гонта и его рыжий дракон, специально присланный из Дар-Хозиса. И раньше казалось, что дракон — это не просто нечисть, что он умеет думать и радоваться. Хотя — черти да лешие тоже нечисть, и не глупее людей…
К Гриффинору собирались лететь Боромир с Купавой, Эспен, Озарич, Гонта, Анча с двумя арранками и четыре гномьих кондотьера из старых. Вишена только вздыхал: ему тоже хотелось увидеть развалины легендарного замка, но переноситься через непроходимые горы он не умел. Хотел заикнуться Тарусу, мол, обрати, чародей в сокола или еще кого пернатого, но после истории на болотах Вишена был уверен, что Тарус откажет. Славута тоже ходил кислый.
Чародей куда-то ненадолго исчез, а вернулся верхом на грифоне. Замки прибрежников были не очень далеко, вот и успел летом-то. Взглянув в глаза Славуте, Пожарский в который раз вздохнул.
Но, видно, есть еще на свете чудеса: зашелестели на ветру крылья, и у замка грациозно опустились несколько летающих коней. На некоторых восседали эльфы-всадники в зелено-коричневых куртках. Среди всех Вишена углядел белый плащ и двух сирианских пегасов, держащихся чуть в стороне. Славута, Ларс и Хокан тотчас убежали к эльфам, а Вишена, разинув рот, наблюдал, как прямо к нему широким шагом идет не кто иной, как Сириан.
— Здоров будь, Вишена Пожарский! — с улыбкой приветствовал его предводитель Белого Воинства. — Как, освоился уже в Иллурии?