— Ничего, — на свой приятный, несколько забавный иностранный манер проговорила Лаис.
— Так-таки ничего?
— Ничего, — вновь кратко ответствовала пострадавшая.
Подобное заявление несколько обескуражило жандарма. Ночью в кровати он ворочался, представляя, как, одолев в жаркой схватке отчаянных налетчиков, вернет иноземной красавице похищенные сокровища, а та в благодарность тут же бросится ему на шею, чтобы стать поручику страстной и нежной любовницей. Дальнейшее Вышеславцеву представлялось и вовсе в радужных тонах: богатство, связи, место при дворе — словом, все то, чего у него никогда не было, — сыпалось, как из рога изобилия. И вдруг это самое «ничего».
— Хм, — начал было он, — возможно, вы еще просто не успели все просмотреть. Вчера здесь был такой переполох, что немудрено упустить из виду что-либо весьма ценное. Постарайтесь успокоиться, взгляните повнимательнее.
— О нет, все на месте.
— Однако посудите сами, преступники имели достаточно времени, чтобы перевернуть здесь все вверх дном. И тем не менее, как вы утверждаете, ничего не взяли.
— Выходит так, — согласилась светская дама с видом скучающего равнодушия на задумчивом лице.
«Гордячка, — подумал Вышеславцев. — И все же я заставлю тебя броситься мне на шею!»
— И вы не находите такое положение странным?
— Быть может. — Лаис пожала плечами. — Я не сильна в нравах и обычаях разбойного мира.
Дверь комнаты резко открылась.
— Ваше благородие, тут к ва…
— Да шо ты квакаешь, голуба? — Оставленный у дверей жандарм как-то вдруг исчез из виду, и тот же насмешливый голос продолжал из коридора: — На вот, лучше шинелки повесь.
Вышеславцев собрался было уж возмутиться столь непочтительным отношением к стражам трона, но тут в дверном проеме возник невысокий крепыш в полковничьем мундире с флигель-адъютантскими аксельбантами.
— Чем обязан? — стараясь напустить на себя побольше важности, произнес жандарм.
— Да буквально всем, — из-за спины полковника появился худощавый атаманец. — Разве шо жизнь мотузяную тебе папаша с мамашей склепали.
— Да!.. — попробовал было возмутиться жандармский поручик.
— Извольте представиться! — не вступая в нелепую перепалку, оборвал его полковник.
— Поручик Вышеславцев, Алексей Иванович! — как-то на ходу теряя гонор, отрекомендовался представитель власти. — Мне приказано вести расследование…
— Приказ отменяется, — глядя на жандарма пристальным буравящим взглядом, отрезал полковник. — Вплоть до нового распоряжения вы поступаете под мое начало.
— Но на каком основании?
— Ознакомьтесь. — Флигель-адъютант протянул ошеломленному поручику распоряжение, подписанное генералом Джунковским. — И потрудитесь больше не задавать вопросов.
— Как прикажете! — Вышеславцев щелкнул каблуками, и шпоры его тенькнули жалобным звоном.
— Вот так-то лучше.
— Как прикажете! — Вышеславцев щелкнул каблуками, и шпоры его тенькнули жалобным звоном.
— Вот так-то лучше. Сходите-ка побеседуйте с героем вчерашней схватки. Подробнейшим образом запишите все детали происшедшего, а заодно и выясните, где это господин дворецкий научился столь ловко управляться с оружием.
Дверь за Вышеславцевым затворилась. Проклиная в глубине души невесть откуда взявшегося полковника и злополучный приказ, дающий во власть неведомого господина Лунева всех тех, кто ему будет нужен, Алексей Иванович отправился беседовать с вышеуказанным Конрадом Шультце. Он не хотел себе признаваться, но герой вчерашней ночи ему не слишком нравился. Его бы, пожалуй, больше устроило, окажись этому чухонцу, как он про себя уже окрестил дворецкого, лет эдак на пятнадцать больше. Тот и впрямь был чересчур моложав и, как показало вчерашнее происшествие, годен не только для управления домашним хозяйством и проведения званых приемов. А ведь это подозрительно. А что, если он любовник госпожи Эстер? Подобная деталь ничего не прибавляла к расследованию дела, но заставила поручика еще больше невзлюбить господина Шультце.
«Ничего, я тебя выведу на чистую воду», — процедил он, грозя для убедительности кулаком невидимому обидчику.
Лаис вскочила с кресла, едва не бросаясь в объятия Лунева.
— О, господин полковник, как я рада! Я знала! Я точно знала, что вы приедете спасать меня.
— Вы знали? — Платон Аристархович от неожиданности даже чуть отстранился.
— Я же говорила, нити наших судеб накрепко переплетены. Вы примчались мне на помощь. Поверьте, мне действительно угрожает страшная опасность!
— Погодите, погодите, — прервал излияния прелестницы Лунев. — О чем вы говорите? Какая опасность.
— Я узнала нож. Вчера Конрад выбил у одного из них оружие.
— И что же?
— Это оружие нотеров! Я прекрасно знаю его! Таким кинжалом был убит мой отец. Они отыскали меня даже здесь! — в отчаянии едва не кричала Лаис. — Это нотеры, стражи ковчега! Хранители тайного храма прародительницы Эстер!
— Но, Господи, что им от вас нужно?
— Им нужно то, что принадлежит им по праву, — едва не рыдая, вымолвила женщина. — Они желают вернуть похищенное из храма Лайошем Эстерхази.
— Что ж, это резонно. — Лунев пожал плечами. — Как бы я ни относился к вашему покойному батюшке, брать чужое — дурно. И для всех было бы лучше, если б вы и впрямь вернули похищенное этим людям.